Цитаты из культового советского фильма ’12 стульев’ — это неповторимый юмор, мудрость и шарм, который переживает поколения. Странные приключения Остапа Бендера и его товарищей оставляют за собой след в сердцах зрителей, а их высказывания становятся классикой кинематографа. В каждой фразе скрыт смысл и ирония, способные вызвать улыбку даже в самых серьезных людях. Цитаты из 12 стульев — это праздник для ума и души, который навсегда останется в памяти каждого, кто полюбил этот шедевр советского кино.
А может тебе ещё дать ключ от квартиры, где деньги лежат?
Командовать парадом буду я!
Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.
— А можно так — утром стулья, а днём — деньги?
— Можно! Но деньги — вперёд!
Первый ход — Е2-Е4, а там… А там посмотрим.
Идея — это человеческая мысль, облеченная в логическую шахматную форму.
Ну ты, жертва аборта!
Почём опиум для народа?
Спокойно, Михельсон!!!
Скоро только кошки родятся!
Считаю вечер воспоминаний закрытым.
Какие деньги? Вы, кажется, спросили меня про какие-то деньги?
— Господа, неужели Вы нас будете бить?
— Да ещё как!
— Скажите, с какой целью берётся плата?
— С целью капитального ремонта провала. Чтобы не слишком проваливался!
— А что, отец, в вашем городе женихи требуются? Невесты у вас есть?
— Кому и кобыла — невеста.
— Больше вопросов не имею.
Дэнги давай! Давай дэнги!
— Товарищи! У меня все ходы записаны!
— Контора пишет!
— Сколько же вам лет?
— К науке, которую я в данный момент представляю, это не имеет никакого отношения…
— Ну а все таки, тридцать?
— О-го-го-го-го.
— Сорок?
— А-ха-ха-ха-ха.
— Пятьдесят?
— Хо-хо-хо-хо-хо. Почти. Тридцать восемь.
Эх, Киса! Мы чужие на этом празднике жизни…
— Ох, побьют нас!
— Когда будут бить — будете плакать!
Вот этот стул мне напоминает нашу жизнь. Мы тоже плывём по течению. Нас топят, мы выплываем. Хотя, кажется, никого этим не радуем.
Эх! Набил бы я тебе рыло, да только Заратустра не позволяет.
— Баллада об измене.
Гаврила был неверным мужем!
Гаврила женам изменял!… Ну как начало?
— В общем, хорошо. Но — не хорошо. Мы — молодежный журнал, а Вы рассказываете о каких-то неправдоподобных вещах. Ну где Вы видели, чтобы мужья изменяли женам? Я лично такого не помню. И потом, это же наши мужья, это же наши жены. Абсолютно нетипично.
Положение было ужасно! В Москве, в центре города, на площадке девятого этажа стоял взрослый человек с высшим образованием, абсолютно голый. Идти ему было некуда. Он скорее согласился бы сесть в тюрьму, чем показаться в таком виде.
Грустно, девицы!
Сбылась мечта идиота.
— Ваше политическое кредо?
— Всегда!
— Россия Вас не забудет!
— А можно так — утром стулья, а вечером — деньги?
— Можно! Но деньги — вперёд!
Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.
Ну ты, жертва аборта!
При наличии отсутствия пропитанных шпал это будет не трамвай, это будет одно горе.
Почем опиум для народа. … Так почём опиум для народа?
– Морду бы ему набить…
– Морду ему мы пощупать всегда успеем.
Начал хорошо! Не разменивайся на детали — говори главное!
Странствуя по свету словно птица,
Преодолевая жизни путь,
Изредка, однажды, иногда, как говорится,
Я б хотел забыться и заснуть.
Но в этот час, когда рукой
Своею я ласкаю Вас,
Когда любовь сама собой
Идет, не спрашивая нас,
С безумной силою я тихо повторяю:
«Поймите, милая, поверьте, милая,
Вы мой кумир, я не покину Вас».
Против нашего товара ни одна фирма выстоять не может. Глазет ставим — раз, кистями кантуемся — два. У нас первый сорт, прима! В нём жить можно…
Ах неужели, неужели,
Неужели не хочется вам,
Налетая на скалы и мели,
Тем не менее плыть по волнам?
В бурном море людей и событий,
Не щадя живота своего,
Совершите вы массу открытий,
Иногда не желая того…
Молчи, грусть, молчи!
— Друг мой, вы больны…
— Да, болен!
— … организационным бессилием и бледной немочью.
— Не пугайтесь, это не в коридоре, а за стеной. Фанера, как известно из физики, лучший проводник звука… Где-то там должен быть несгораемый шкаф.
— А-а-а-ой!
— Что это?
— Кажется, несгораемый шкаф…
— Больно?
— Очень!
— Ничего, это физические мучения. Зато сколько здесь было моральных мучений — страшно вспомнить. Где-то здесь стоял скелет — собственность студента Иванопуло. Он купил его на Сухаревке, а в комнате держать боялся. Посетитель вначале ударялся об кассу, а потом на него падал скелет. Беременные женщины были очень недовольны…
Я не разбойник и не апостол,
И для меня, конечно, тоже все не просто.
И очень может быть, что от забот моих,
Я поседею раньше остальных.
Пусть бесится ветер жестокий
В тумане житейских морей.
Белеет мой парус, такой одинокий,
На фоне стальных кораблей!
Впрочем, вы можете уйти, но, предупреждаю: у нас длинные руки!
Действовать смело. Побольше цинизма — людям это нравится, но без уголовщины — кодекс мы должны чтить!
— Вот, может быть, желаете ещё гарнитур генеральши Поповой?
— Нет, знаете, как-то мебель генеральши Поповой меня интересует значительно меньше.
— Тоже Гамбс…
— Интересует, но меньше.
— Не ушиб ли я Вас во время последней встречи?
— Нет, отчего же. Очень приятно было встретиться.
Киса, вы дремучий провинциал! Сейчас уже никто не пользуется услугами кассы, для этого есть окошко администратора.
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
Что Вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья, да?
Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро!
Туды его, в качель.
Какой он вам Киса? Это же гигант мысли! Отец русской демократии! Особа, приближенная к императору!
Почем огурцы соленые? А, черт с ним! Дайте… два!
Вы правы, Киса, нужно торопиться — промедление смерти подобно.
— А почему у них нет занавеса?
— Ищут.
— Что, ищут занавес?
— Не только занавес, они вообще в поиске.
— Ну вы знаете, по-моему, у них нет и декораций, хорошо мы прошли бесплатно, но тот, кто заплатил деньги…
Держитесь, Киса! Мы с вами прошли больше, чем половину пути, сейчас должно открыться второе дыхание! Судя по вашему виду, оно у вас уже открылось.
— Уходя в дальнейшее пространство…
— Не уходите, товарищ Бендер.
— Я блесну непрошенной слезой…
— Я сама сейчас заплачу.
— В страсти, как и в счастье, все мы ищем постоянства, но ничто не вечно под луной…
— Ну, что же мне теперь делать?
— Может быть, вы скажете кому-то…
— Что я скажу? Кому мне говорить?
— Где-то на закате ваших лет…
— Ах ты, мерзавец.
— Все-таки была, была одна минута, той любви, какой уж больше, извините, нет.
— Хам! Ворюга! Изменщик! Подлец!
В таком случае наши взгляды на жизнь диаметрально противоположные! Согласен на развод.
Вы, как представитель частного капитала, не можете остаться глухим к стонам народа.