Известные цитаты из сериала Люцифер (500 цитат) 🔥 Citatas.ru

Люцифер — это захватывающая смесь детектива, фэнтези и юмора, которая перевернет ваше представление о дьяволе. Сериал рассказывает историю о том, как самый известный ангел падения решает оставить свой престол в аду и открыть ночной клуб в Лос-Анджелесе. Вместе с человеческим напарником, Хлоей Декер, Люцифер Морнингстар начинает расследовать преступления, раскрывая темные секреты и встречаясь с разнообразными персонажами из ада и небес. Известные цитаты из сериала Люцифер собраны в данной подборке.

— Если хочешь поговорить, я всегда рядом.
— Такое я с тобой обсуждать не стану.
— Меня ничем не испугать. Я даже тебя голым видела.
— Это куда хуже. Спасён Кретином.

— У меня будто дежавю. Такая знакомая улица.
— Конечно, знакомая. Мы присматривали вон тот дом за углом, помнишь? Когда Трикси родилась.
— А, да. Тут хорошие школы и район безопасный. Оу, или нет!..

– Мне что, её нянькой быть?
– Моя мама застряла в теле до неприличия привлекательной женщины, так что да пока что.

— Я спешу, сами дотащите?
— Кто это?
— Я тебе что, секретарша? Он плохой, сам разберись.

Подумать только, мы провели тысячелетия в борьбе друг с другом.

— Дай угадаю. Ты собирался грязно пошутить о том, как он меня подставил?
— Ты права, да.
— Тебе лишь бы шутки шутить, но я восприняла тебя всерьёз, несмотря на то, что ты уцепился за эти нелепые метафоры: рай, ад, ангелы, демоны…
— Вообще-то это…
— Поверь, не стоит начинать этот разговор.

— Никуда я не дрейфую и ни— Никуда я не дрейфую и никому я не пасую!
— В переносном смысле.

— В следующий раз не жди, что я спасу твою задницу!
— Какая жалость! Моя задница всегда могла рассчитывать на тебя, как и передница!

Мама меня убьёт. И не смейся, это не метафора, она на самом деле убьёт меня: она не из тех, кто прощает.

— Никуда я не дрейфую и никому я не пасую!
— В переносном смысле.

— Почему на парковке вы напали на парня?
— Клянусь, я не причинил бы ему вреда.
— Он террорист, собирающийся установить бомбу? Лидер кровожадного культа? Должно быть, он истинное зло, раз оружейник взялся за дело.
— Просто у парня проблемы с мафией.
— Они держат его семью в заложниках и заставляют убить президента?
— Нет. Он проигрался в казино.

— Что ты делаешь?
— Проверяю, не кровоточат ли глаза.
— И зачем?
— Я нашла у Люцифера знахарскую книгу и там написано: кровь из глаз — это плохо.
— Так, это книга XIV века.
— Ладно, пофиг, с тобой что-то не так. Я от тебя не отстану, пока ты не сходишь к себе.
— Что?
— К доктору!

— Привет, ребята. Не хотите кайфануть? Потому что у меня есть реально крутой товар, если у вас есть нал.
— Мы играем в покажи и назови?

— Что? Я просто чувствую связь с нашей жертвой.
— Ты совсем не похож на Тима Данлера.
— Плохой парень с золотым сердцем. Да мы с ним как братья. Я словно расследую собственное убийство.
— Только ты мог превратить трагическую смерть в повод поговорить о себе.
— А о ком мне ещё говорить?

— Так вот от кого мне достался вкус к хорошей жизни.
— Что вы тут делаете?
— Эмми Дот, да? Пример для девочек и неловкая лекция для их папаш. Волк в овечьей мини-юбке.

Ты действительно хочешь убить меня из-за этой подслащенной слизи?

— Она в раю, Дэн.
— Не надо. Я эту фразу просто ненавижу!
— Посмотри на меня. Она там. Просто поверь.

— Почему ты решил жить здесь, в Лос-Анджелесе?
— Ну, тут вкусная еда, я люблю океан, и я встретил людей, которые мне дороги.
— Похоже, теперь это и мой дом тоже. И мне пора перестать придумывать оправдания остаться, а просто выбрать это.
— Рад слышать, друг.

— Я доверилась ему достаточно, чтобы нарушить правила. Его не волнует, что случиться со мной.
— Ладно, послушай, ты расстроена… Я понимаю. Но ты должна понять, Хлоя, ты никогда не изменишь Люцифера. Он такой, какой есть.

Гавайский принт — восьмой смертный грех.

— Прошу прощения, извините, что прерываю столь захватывающий панегирик, но я хочу увидеть распорядителя похорон. Привет, Нил. Помнишь меня? У меня мало времени, к сожалению. А вот этому бедняге уже некуда торопится.
— Сэр, подождите пока мы закончим. Это неуважение.
— Нет, вот это неуважение. Всё это шоу. Для кого оно вообще? А? Не для него. Он никого из вас не услышит. Не мог бы ты подтвердить мои слова, бро?
— Он прав.
— Ясно? Поверьте, ему ли не знать.

— Кажется это кровь золушки.
— Золушки? Ты уверена, что не злобная мачеха?

Люцифер, вернись к скуке и не мешай мне работать.

– Ты собираешься меня наказать?
– Конечно. И не потому что отец промыл мне мозги, или я пытаюсь что-то доказать. Я наказываю, потому что у меня это хорошо выходит. И мне нравится, когда люди получают по заслугам. Это делает меня счастливым.
– Полагаю, лучшей причины не сыщешь.
– Поэтому я выношу тебе приговор. Мама, ты останешься здесь, на Земле, среди созданий, которых ты презираешь… как одна из них.

– Этого можешь убить, пошли.
[Шарлотта надвигается на парня]
– Я пошутил! Это шутка, мама!

— Тогда давай улетим через окно.
— Что? У меня больше нет крыльев, мама.

— Я расскажу всем кто ты на самом деле.
— Валяй. Они даже не верят, что ты дьявол.

— Мистер Новак, мы поговорили с поставщиком, он сказал, что вы заказывали особые продукты.
— Может быть, сразу к сути? Нас ведь дела ждут, детектив. Показывай свои яйца, Мори!
— Простите?..
— Ага! Что это у нас тут? Твои фаршированные яйца, верно?
— Да.
— Так и я думал! Дело раскрыто, детектив.
— Люцифер! Ты что, это мои наручники?
— Возможно.
— Извините, мы хотели кое-что узнать о ваших…
— Яйцах!
— Фаршированных!

— Что ты делаешь?
— Вызываю Аменадиила.
— Ух ты. Чудесно. Он тоже тут?
— Да. И он отправит тебя обратно в Ад. Так что…
— Что? Почему?
— Потому что ты опасная и жуткая.

— На этот раз без скатерти?
— Она смотрелась тут, как свинина на кошерной свадьбе.

— Неа, это невероятно громкое дело. Нужно действовать по уставу. Ты не должен его терроризировать.
— Да я бы никогда.
— И угрожать, что вырвешь ему руки.
— Всего-то один раз было.
— И вывешивать из окна.
— Торжественно клянусь, что его ноги будут стоять на земле.

— Детектив? Какой сюрприз.
— Где ты пропадал?
— Трудился аки пчёлка. Нет покоя грешникам.
— Ясно. Ваши жуткие прелюдии отнимают много времени.
— Хочешь посмотреть?
— Я звонила тебе три недели. Почему ты меня избегаешь?
— Я должен управлять бизнесом и не могу всё время играть в хорошего копа и симпатичного Дьявола.

— Слишком часто исполнял эту песню? Слишком, да? И все же, зачем так грубо просить исполнить новую? Чего желаете? Poison, Abba?
— Месть.
— Не знаю такую, но, если напоешь — я подхвачу. [бандит снимает маску] Надо же, это же мистер На выход, сука!

Смотри, можно выбить из негодяя признание дискотекой.

О, Боже мой, я должен был догадаться, вонь изо рта — первый признак зла.

— Ладно, хватит наступать друг другу на пятки, мы оба явно хотим одного и того же.
— О, ты забегаешь вперед, мисс Декер, да, я хочу заняться с тобой сексом, только сперва раскроем убийство.
— Нет, нет, я говорю надо работать вместе!

— Сделка есть сделка.
— Что? О, нет.
— Я… Уроки вождения придётся отложить, пока мама смотрит.

– Моей главной целью было найти тебя, сынок.
– Чтобы выпотрошить меня, ясно.

Прости, дружище. Она одноразовая.

Я все понял, когда ты улетел на небеса с Шарлоттой. Впечатляюще, к слову. Билет первым классом в Серебряный Город. Она это заслужила.

— Детектив Эспиноза не знал, что у вас есть яйца.
— Я больше не детектив Кретин?
— Уж точно не сегодня.

— Что ж. И Оскар получает Кэндис Денница.
— Они купились?
— Да. Если даже мама не поняла. Так что спасибо, что помогла залезть в её интриганскую душу.

О, приветик. Выглядишь подозрительно. Скажи-ка, чего ты желала трупу невесты?

– Я видела мужчин с женственными руками.
– Дэн не считается.

— Я не стану тебя бить, Джастин. Я тебя уничтожу.
— Это так сексуально, словно ты наказываешь сам себя.

— Приветики, мне нужен номер на вечер, пожалуйста, желательно с красивым видом.
— Вы шутите? Это психиатрическая клиника.

У тебя на кровати лежит мёртвый мужчина – людям такое не нравится.

— Детектив, ты переварила? Ты… ты принимаешь увиденное?
— Я просто…
— Детектив, ты принимаешь меня?
— Просто ты же всегда говорил, как есть, так ведь? Так, что, думаю, глубоко внутри я знала всегда.
— Но, что ты чувствуешь? Страх, ужас, хочешь накричать на меня, ударить по лицу, снова сбежать?
— Я хочу вернутся к работе.
— И все?
— И все.
— Да что за х…?

— Только не рассказывай никому, что нёс меня на ручках, как ребёнка.
— Чего ты пытался добиться?
— Достойной смерти. Ну или славной и безбашенной.

— Невесту убили выстрелом в грудь.
— Грудь? Нужно было в голову. Это же первое правило охотников на зомби.

— Ты же не причинил ему вреда?
— Физически, нет. Как и обещал.
— Ещё хуже.

— Так вы братья?
— К сожалению.
— Мы никак не можем сработаться.

— Что это? Тут курица, то что от неё осталось.
— Если её приносили в жертву мне, то я отказываюсь. Сальмонеллёз мне не нужен.

— Сделка есть сделка.
— Что? О, нет.
— Я… Уроки вождения придётся отложить, пока мама смотрит.

Мм… когда ты делаешь такое лицо, ты похожа на эту куклу.

Да, ты у нас плодовитый. Оказывается, это ты в меня такой.

— Люцифер! Люцифер! Брысь с кресла!
— Брось, детектив. Я так давно не восседал на троне.

– Ты вчера работала, да?
– Нет, я ходила ужинать.
– С кем?
– С Люцифером.
– Если ты не работала – значит, это свидание? С цветочками, свечами и песнями про то, что надо делать голышом?
– Нет. Определённо нет. Это было не свидание, правда.
– А чего ты тогда покраснела, мама?
– Ничего я не покраснела.

Мой первый чек. Мне заплатили. Как охотнику за головами. Полиция заплатила мне за пойманного преступника. Охотится на людей — это профессия. Кто ж знал?

Столь многих нужно покарать, а времени нет.

– Это просто кукла, почему вокруг неё такой ажиотаж?
– Это не просто кукла, а манипуляция.
– Что?
– Лучшей подруги Трикси купили куклу «американка», теперь Трикси хочет такую же. Она портит старую куклу и ждёт, что я куплю новую.
– Мм… впечатляет, меньшего от маленькой распутницы я и не ждал.

– Люций, ты ведь не думаешь, что она помогла маме сбежать?
– Ну, это же совсем не похоже на поступок двуличного демона, не правда ли?

Добро пожаловать в клуб. Встречи проходят по вторникам.

– Всё было хорошо, пока ты не подкатил к ней яйца.
– Правда? А мне вот помнится, что она послала нас обоих куда подальше.

У этой женщины явно проблемы с доверием. Очевидно. Или она просто сука!

— Сливки? Сахар? Или любите черный и горький, как ваша душа?
— Что?
— Вам приносит удовольствие повышение голоса на своих подчиненных, Мистер Пирс? Потому вы стали лейтенантом?
— Мы вообще знакомы?
— Шарлотта Ричардс. Я ваш новый прокурор. А вы человек, который заставляет меня скучать по старой себе. Если бы я не стремилась к доброте и правильности, раздавила бы вас, как таракана.
— Я вам верю. Вот только я не понимаю в чем дело. Простите, если каким-то образом я вас обидел.
— Не передо мной вам нужно извиняться. Элла Лопес может быть поразительно задорной и оптимистичной, но она не заслуживает, чтобы кто либо осуждал её характер. Особенно мужчина, которым, по неизвестной причине, она восторгается.

— Ты решил убить моего брата?! Но зачем?
— Господь снял с меня клеймо. Я подумал, что убью его любимого сына и печать вернется.
— Неужели? Знаешь, когда я оказался в аду, я провел восстание против дорогого папаши. Но ничего не вышло. Меня все возненавидели. Позже я осознал, что я и сам себя возненавидел. Чувствовал себя чудовищем. А потом, когда я посмотрел в зеркало, я увидел в нем дьявольский лик.
— Наказание твоего Отца?
— И я так думал, но поговорив сегодня с водителем-убийцей, я понял, что чувствовал себя чудовищем прежде, чем им стал. Думаю, я сам себя наградил этим ликом.
— Скажи мне, ты реально веришь в теорию Аменадиля? А как же твои крылья?
— Ну, я же спас маму и решил рассказать детективу правду. Я чувствую себя так хорошо как, наверное, никогда. Наверное, до такой степени, что перестал ощущать себя чудовищем.

— Как там Серебряный Город?
— Все еще Серебряный, и все еще город.
— А как там наша родня? Слышал Уриил отрастил себе усы.
— Да ладно?!
— Я не в курсе, я застрял здесь, но ты-то должен знать.
— Меня пару лет там не было, Люци.
— А где ты был? Уж точно не бродил ведь среди людей. Подожди, ты все это время летал туда-сюда, как какой-то бомж в перьях?

— Детектив Эспиноза не знал, что у вас есть яйца.
— Я больше не детектив Кретин?
— Уж точно не сегодня.

О, приветик. Выглядишь подозрительно. Скажи-ка, чего ты желала трупу невесты?

— Я не стану тебя бить, Джастин. Я тебя уничтожу.
— Это так сексуально, словно ты наказываешь сам себя.

– Я видела мужчин с женственными руками.
– Дэн не считается.

У тебя на кровати лежит мёртвый мужчина – людям такое не нравится.

— Держись, Шарлотта. Я позову на помощь.
— Я уже один раз пережила смерть. Думаю второй раз не получится.
— Нет, все будет хорошо. Зачем ты это сделала? Зачем ты так выпрыгнула передо мной?
— Не ради себя, так уж точно, черт возьми… Останешься со мной?..
— Да. Обещаю. Полетели домой…

Она хотела переспать с диджиком по имени Люцифер.

— Есть идеи, что вообще произошло?
— Кто-то проник к нам и сделал это.
— Тут столько неблагополучных людей, а он считает, что преступник пришлый. Бред! Очевидно, что убийца здесь. <…>
— Это не мог сделать кто-то из детей, они все идут по пути «FireHawk» — это место преображения.
— Нет, это место развода. Люди не меняются. Поверь, я знаю.
— Просто им нужна правильная мотивация. Как бывший наркоман и аферист — я живое этому доказательство.

Я не знаю… что с тобой не так, но благодаря тебе, я лучший детектив, и ты всегда меня поддерживаешь. О чём ещё можно просить?

— Попадись он нам, о копах уже может не волноваться.
— И вы будете сидеть и ждать момента отомстить? Какой-то вы ленивый.

Это подмигивание с усами, как у порноактёра, создаёт неверное представление, я полагаю.

— Он злобный гений.
— Мама, перестань.
— Я то думала эта Кэнди — простая дурочка, но похоже она самый грозный соперник из всех что я встречала.

Прости. Нельзя убивать мою маму.

– А ты внимательный, Люци!
[Видит его взгляд]
– … фер.

— Мой пудинг пропал.
— Что-что?
— Да в холодильнике был мой пудинг, на нем было написано «Дэн» — его нет. И уже не в первый раз такое.
— О, ну что, вызываем опер-группу? Устроим засаду?

— Наверняка есть заблудшие, с которыми мы можем спутаться.
— Нет, спасибо.
— Мне же больше достанется.

— Что? Дуешься, что я пыталась предать и убить тебя? Да ладно, месяц уже прошел!
— Нет, конечно, я тебе кто, человек, что ли?

Думаю, это тот момент, когда меня бросила мать. Было бы справедливо отвернуться от неё, так что я бросил её в ответ. У неё даже не было шанса защититься. Да и как вообще она смогла бы оправдать свои действия? Что бы она сказала?

— Надо его найти.
— Зачем? Ты уже придумал план Б? Авель может помочь как-то еще? В чем дело?
— Не знаю, но нам надо срочно его найти.
— Ясно, пора звонить детективу.
— Отличная идея, кстати: «Привет, Декер, мы вытащили Авеля из ада, посадили не в то тело и потеряли. Он сбежал в теле жертвы. Да, и еще я бессмертный».
— Ладно, сделаем это сами, по-тихому. Он ведь твой брат, куда он мог пойти?
— Не знаю, мы не общаемся. Пару тысячелетий уже.

Дай себе расслабиться, Декер. Отбрось предосторожность, будь импульсивна хоть раз. Вместо того чтобы, ну… быть собой.

– Жаль, у меня с собой нет ножей, мы бы поклялись на крови.
– В следующий раз.
– Да-да, в следующий раз это уже прогресс.

— Ты был весь в крови, ты должен быть мёртв.
— Для нас с тобой это не в диковинку. Что такого?
— У меня есть образец твоей крови и я собираюсь провести анализ.
— Ух.
— И я выясню наверняка, кто ты такой. Да.
— Дьявол воплоти.
— Скорее какой-нибудь Ларри, сын сантехника.

Столь многих нужно покарать, а времени нет.

— Сюда вот-вот придет моя следующая добыча.
— Твоя цель придет к тебе? Как ты это провернула?
— Дай-ка угадаю. Шантаж? Нет, пообещала тройничок?
— Купон на бесплатный напиток в «Роскоши».

— Господи!
— Не совсем.

Игнорируете их и полагаетесь только на себя.

— Вот он бы не выбросил луковую шелуху в измельчитель.
— И почему же это такое преступление? Это мусор!
— Это компост!
— Знаешь, что? Слава Богу, что этому браку конец.
— Ребята, Брайан не убийца, но вы не раскрыты, так что у меня новый план. Ну что, голубки, готовы вернуться в пригород?

– Отвали, прошмандовка!
– Эй! Я не дам называть мою прошмандовку прошмандовкой! Щас я ей врежу!

Ты несёшь ещё больший бред, чем обычно.

— … Просто надо действовать умнее.
— Она умная, это вы тупица.

Если бы я расстраивалась каждый раз, когда люди говорят мне, что им не нравится что я делаю, то не стояла бы здесь. Но вместо этого я упорствовала, достигла высот, открыла собственную фирму и вот я теперь на начальной работе в прокуратуре. Тебе нужно стать толстокожей. Не давай себя в обиду, потому что правда в том, что никто не сделает это вместо тебя.

— Наверняка есть заблудшие, с которыми мы можем спутаться.
— Нет, спасибо.
— Мне же больше достанется.

Новые правила: неожиданные визиты горячих дам не приветствуются. Особенно тех, кто на самом деле моя мать.

— Перед тем как жертву увели, она сказала, кто на неё напал.
— Отлично. И кто же?
— Санта Клаус.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом: «Какого хрена я здесь делаю?»

— Поедая мятное мороженое с шоколадной крошкой в розовом пледике.

Может, хочешь поговорить про Калигулу, Сталина… Трампа? Знаю, он не умер, но когда-нибудь точно умрёт.

— Ты даже не попытался походить на Тода.
— А зачем мне это? Будь я Тодом, он хотел бы выглядеть как я.

– Поговорим с твоей подругой Шэрон. Проверим, подтвердится ли его алиби.
– Она мне не подруга, мы просто… Нет, так ещё хуже.

— Что ж, здравствуй, Азраэль.
— Ты слишком крут, чтобы звать меня Рэй-Рэй?
— Уменьшительными именами называют сестер, которые не бросают тебя на тысячелетия.
— Я тебя не бросала, я была занята.
— Вот как?
— А ты попробуй быть ангелом смерти. Много людей умирает, Лу.
— И не говори.
— Я понимаю, ты зол, надо было связаться с тобой, когда Папа скинул тебя в ад. И я собиралась, но день растянулся до недели, неделя, ну… до тысячи лет… А потом это уже казалось странным.

— Все еще хуже, чем я думал. Моя мама затеяла многоуровневую игру, насмехается надо мной и этими скаженными образами меня.
— Нет, серьезно, думаешь, наркодилер — твоя мама?
— Ну, ей бы хватило ума такое провернуть.

Метель в солярии… как иронично!

– Как далеко может зайти божественное существо, впервые запертое в человеческом теле?
– Посмотрим-ка: она офигенно горяча, одета в мою одежду и у неё корпоративная кредитка.
– Чёрт возьми.

— Мы обыскали квартиру, дом и машину Глори. Клинка нигде нет.
— Но мы нашли в подвале сейф. Печеньки.
— Вы их украли?
— Ну, все от этого в выигрыше. Злой гуру лишился калорий, а у нас теперь… есть печеньки.

Моё самомнение ещё и самодостаточно.

Всё в порядке, детектив? Ты словно думаешь о чём-то другом. Обычно ты чуть улыбаешься моим шуткам или закатываешь глаза. Кажется, разок даже фыркнула.

— Боже, в «КДВ» это было намного проще.
— «КДВ»?
— Мое исследование. И фильм. Кстати, там Хэнкс национальное достояние. И фильм, хотя Том Хэнкс круче.
— Твое исследование — это посмотреть «Код Да Винчи»?
— И продолжение.

— Господи!
— Не совсем.

— Люцифер, по поводу того, что я видела…
— У меня были тысячелетия, чтобы смириться с этим. Со своей… дьявольской стороной. Но не в ней моя суть. Я надеюсь на это. Все равно, несправедливо было бы ожидать, что ты просто примешь это. Сам не знаю, когда смогу. Если смогу.
— Люцифер, я хотела сказать, что сегодня я увидела своего напарника.
— Правда?
— Правда.
— Ну тогда, проблема решена, детектив. Если ты меня принимаешь — это все, что имеет значение.

Игнорируете их и полагаетесь только на себя.

Ты несёшь ещё больший бред, чем обычно.

– Отвали, прошмандовка!
– Эй! Я не дам называть мою прошмандовку прошмандовкой! Щас я ей врежу!

— … Просто надо действовать умнее.
— Она умная, это вы тупица.

Ну хотя бы во сне у тебя есть секс.

А если твоя истинная сущность — это 180-килограммовый козёл с проблемой метеоризма?

Новые правила: неожиданные визиты горячих дам не приветствуются. Особенно тех, кто на самом деле моя мать.

Точно. Дай-ка я сверюсь с графиком. Ага, с седьмого никогда, бля, по тринадцатое хрен тебе! Вам как, подойдёт?

— Тело подкинули и оно странное. И не потому, что голова обрита и поджарена во фритюре, этому бедняге все тело кто-то побрил.
— Ну, может у убийцы хаэтофобия — боязнь волос. В аду с такими весело, постоянно играемся с париками.

— Оу! Класс! Новые места. Ты выследила Мейз, которая выслеживает добычу?
— Да ладно. Ограбление в такси в Ванкувере, драка с командой по кёрлингу в Монреале. И я думаю, что нападение медведя на острове Принца Эдварда — это тоже она.
— Она отлично проводит время. Хорошо, что я ей это предложил.
— Так это из-за тебя Канада в опасности?

— Почему ты защищала Зика Мура, менеджера компании по импорту/экспорту?
— Я лучшая.
— По отмазыванию преступников.
— Неправда. Я не со всеми клиентами спала.

— Не спросишь о подозрительных отпечатках лап? Детектив бы спросила.
— Это следы лап Корнелии, мастифа жертвы. Где она — неизвестно.
— Понятно. Собака-убийца. Настоящие убийства тебе не доверяют, Дэниел?

— Почему ваш фургон стоял вчера возле заброшенного склада в Игл-Роке?
— Я думаю, вы ошибаетесь, мы и близко там не были.
— Ну…
— О, нет, Игл-Рок… Не говори, что ты опять сошлась с Фредом. Ты же бросила этого гада.
— Да, а потом встретила его в смузи-кафе.
— Прекрасно понимаю, что может быть упоительнее жижи из манго. Алиби имеется, так что вы тут тусите с трупиком, а мы пошли.

Знаешь, если убрать мигающие огоньки и добавить заблудшие души — это место определённо будет походить на Ад.

Ладно-ладно, ты хорошая подруга и отличный че… демон.

— Ты призрак.
— Не хочу быть необъективной, но призраки крутые, а то что ты их видишь — делает тебя особенной.
— Начнем с того, что я вижу только тебя.

— Зачем ты здесь сейчас и откуда тебя знает мисс Лопес?
— А, это…
— Не волнуйся, я не Папа, я не осуждаю, что ты общаешься с людьми. Рассказывай.
— Элла попала в ужасную автокатастрофу в детстве и я появилась сделать свое дело.
— И что? Это была ложная тревога?
— Бывает такое. В тот раз, я не знаю, мне не хотелось уходить. Ты же знаешь Эллу, есть в ней что-то эдакое, она такая позитивная и рядом с ней…
— Чувствуешь себя хорошим.
— Да, именно. Я ведь только с мертвыми людьми говорить могу, они такие угрюмые. В общем, бывая в том районе, я всегда проверяла как у нее дела. И мы подружились. Но как оказалось — странно, когда люди говорят с невидимыми ангелами. И я сказала ей, что я призрак. Лучше не стало. Поэтому, отправила ее сюда, поближе к тебе.
— Что-что? Сперва Папа подбросил мне детектива, а теперь ты подсовываешь мне мисс Лопес? Мне что, нужна помощь в поиске женщины?
— Расслабься, я сделала это не ради тебя, а ради нее. Хотя, наверное, ради вас обоих. Раз уж я не могу быть рядом с ней и рядом с тобой тоже, подумала, пусть хотя бы два моих любимых человека будут вместе.

Мужские вкусняшки священны.

— Это его ограбили?
— Да.
— Он же здоровый, как бык. И тот, что приходил ко мне такой же. Я бы не стала с такими тягаться.
— Да, что ж, пушка может быть не хилым уравнителем.

— Исходя из ожогов, который в данном случае очень сильный, высокая концентрация горючего находится… Вот здесь…
— Боже милостивый… Яйца в огне…
— Люцифер…
— Это придает качественно новое значение фразе «жар между ног».
— Люцифер!..
— Подожди, вот еще: «горящий Бобинсон», «жареная яичница»…
— «Неопалимая Акулина».
— Ооо… А ты хороша! Но это был я, только никому не говори.

Метель в солярии… как иронично!

— Итак, у нас убийца-Золушка.
— Да, вневременное зло.

Моё самомнение ещё и самодостаточно.

— Кто-то отметил Люцифера в «Гроуве».
— Ты шутишь?
— Некая Сахарная Вата 86.
— Как не повезло с именем.
— Да нет, мам, это же интернет… Знаешь, забей.

— Ты только хуже делаешь, Даг, отпусти его.
— Мне плевать на напарника, бросай пушку!
— Ой, ну тогда уже души меня, Дагги, видишь ли, я для нее бесполезен.
— Что? Неправда, Люцифер.
— Ну, ты же сама сказала…
— Так, подождите, в чем дело?
— Я больше не нужен детективу, так что давай уже, мочи. Ну же.
— Не слушай его, Даг.
— Нет давай, вперед, как в последний раз. Или, что еще лучше, давай, детектив, стреляй! Двух зайцев одним выстрелом, так ведь говорят?

— Ты что, не понимаешь? Я сделал это ради тебя. Эти двое — они предали тебя.
— Я не просил об этом.
— Но ты этого заслуживаешь. Я нашел на чердаке дневники Хоффмана. Он понимал, как тяжело терять другого человека. Хотел показать миру, что нельзя бросать людей.
— Не тебе решать, кто с кем хочет быть! И не мне…

— Ничего необычного в последние дни не замечали? Необычное поведение?
— Какое, например?
— Может быть, кто-нибудь проносил маленькую колбочку с черепом и костями?

— Грешник — городской миф, его не существует. Он Бугимен, за которым прячутся преступники: «Ой, меня Грешник заставил!».
— Из-за него меня даже перестали винить в людских злодеяниях!.. Хотя, это меня устраивает.

— Что еще ты можешь сказать о Джанне? Надо составить портрет жертвы.
— Ну, у нее невероятные…
— Я не про умения в сексе.
— Ясно.
— Что насчет ее фамилии, друзей, родных, у кого она ночевала в Лос-Анджелесе?
— Я любовник, а не органайзер.

— Скучаю по Шарлотте.
— Я тоже, мисс Лопес.
— Не верится, что ее не стало. И что Пирс способен на такое. Знаю, пути господни неисповедимы и что плохое случается не просто так, но плохого так много, что у меня просто не получается найти ему причины. Зачем Он все это сделал?
— Сам не верю, что говорю, но я не верю, что это вина моего Отца. Все это время я думал, что Он дергает за ниточки, но я стал склоняться к тому, что мы сами в ответе за все. Хитро, конечно, с Его стороны. Если задуматься, кроме самих себя нам винить некого.
— Ну нахрен. Я виню Пирса.

Точно. Дай-ка я сверюсь с графиком. Ага, с седьмого никогда, бля, по тринадцатое хрен тебе! Вам как, подойдёт?

– Я ведь не совсем притворялась. Особенно когда душила ту ненормальную – это было искренне.
– Ну спасибо.

— Куда ты?
— Прихорошиться. И советую тебе тоже, сейчас же. Потому что я сейчас займусь кровавой депиляцией.

— Ты должна выудить пулю.
— Знаешь, я уже к ней как-то привязался, лучше я ее оставлю, спасибо.
— Если есть седативные — советую дать ему.
— Таблетки есть?
— Что?
— Жалко. [вырубает Риверса]

Ты подвел меня, Люцифер. Хороший ли ты напарник, если на тебя нельзя положиться?

— Можно я с вами поеду? Ну… улики собрать.
— Ясно, но если он невиновен…
— Он не невиновен.
— Если он невиновен, то никаких улик не будет, так что лучше тебе потусить здесь.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но на всякий случай, лучше собрать как можно больше всего — отпечатки, пучок волос, автограф…

— Это моя мама в чересчур горячем теле.
— Люцифер, для ее человеческого мозга это звучит странно.
— Не волнуйся, мама, доктор Линда в курсе всех подробностей. Ее мозг плавился от этого всего неделю.

— Я Люцифер Морнингстар, консультант полиции ЛА. Я перехватил угнанное авто со всем его содержимым. Всегда пожалуйста.
— Руки вверх! На землю!
— Мне бы не хотелось, я только что надел чистое.
— Имя напарника и номер его жетона!
— О, Господи Иисусе! Детектив Декер, боюсь, номер ее жетона я не знаю. Но размер груди у нее 75В, если это поможет. Жарко тут, как в аду. Ну, почти.
— Подтвердилось.
— Ну разумеется. В размере груди я никогда не ошибаюсь.

— Да уж, не знаю чего я так боюсь, понимая, что умираю. Я попаду в рай.
— Ты действительно в это веришь?
— Я же сказал, Люцифер, я ни о чем не жалею.
— Да, но это было до того, как ты убил Шарлотту Ричардс.
— Нет-нет, это вышло случайно.
— Спусковой крючок нажал ты. Ты отнял у нее жизнь. Ты выбрал убить ее. В глубине души ты понимаешь, что ты чудовище. И что тебе место в аду, где ты будешь пытать себя этой правдой целую вечность. Ведь, чтобы ты ни говорил — от своих поступков не убежишь. От того, кто ты на самом деле.

О, как можно буквально управляя временем, всегда быть так не вовремя!

Люцифер никогда не предавался… эмоциям. Вместо переживаний он всегда действовал. Ну сам знаешь: революция там, яблоко тут…

— Мэйзикин, негодяйка ты эдакая, ты его подстрелила? Молодчина.
— Нет, это не я. Стреляла психичка-горничная.
— Канадская гостеприимность называется.

— Эй, Люци! Люци, просыпайся!
— Без обид, брат, но в списке того, от чего я хочу просыпаться — твое лицо где-то между конской мордой и билетами на Coldplay.

— Никаких больше метафор, никаких разговоров про дьявола. Я уже говорила, ты можешь думать, что это все из чего ты состоишь, но я тебя вижу совсем не таким.
— В последнее время я и сам сомневаюсь.

— Кто-то отметил Люцифера в «Гроуве».
— Ты шутишь?
— Некая Сахарная Вата 86.
— Как не повезло с именем.

— Ты убил нашу жертву и спрятал орудие убийства в кукле.
— Это не орудие убийства. Это 380-тый, а жертву убили из 9-ти миллиметрового.
— Значит, другой пистолет он спрятал в другом месте. Вперед, осмотр простат всем куклам.

— Постой, я тебя где-то видел. Да-да-да, ты тот вор, что оставляет после себя трусишки.
— Ты! Из-за тебя меня посадили в тюрьму!
— Ну, думаю тут вы сами виноваты, сэр, это же не я бегал в лыжной маске и с пистолетом.

— Чем ты занимаешься?
— У меня интернет-магазин, подняла его с нуля, жопу рву, а знаете, что Эш говорил о работе? «Само что-нибудь подвернется». И, знаете, кто подвернулся? Я. Кто-то должен был нести ответственность. Группа не считала меня за свою, но именно Эш был самым большим эгоистом и вел себя как ребенок.
— О, как я тебя понимаю. У меня был незрелый напарник — это просто жесть.
— С ума сойти можно.
— Да, я хотела его убить.
— Я этого не говорила.

— Тогда, я не понимаю, что делает Люцифер.
— Как обычно — что захочет.
— И он женился на этой напыщенной дуре, только потому, что она ему нравится? Брось, только глубоко раненная душа такое выберет!.. Или же… ему действительно так плохо? Значит, мой сын в самом деле теперь сломленный. И это я его сломала…

— Люцифер, я хотела поговорить с тобой о крыльях.
— Они опять вылезли?
— Значит, они отрастают?
— Выросли. Сегодня утром. Сволочи тихушные.

Я хотел воспользоваться тобой для исправления ситуации, в которой я застрял. И побесить тебя в процессе. Убить двух зайцев одной молитвой или типа того.

— Все это — моя вина. Зря я вообще тебя во все это впутал.
— Будто я не знала, что имею дело с самой могущественной и самой дефективной семейкой во вселенной. Люцифер, я сама во все это ввязалась, зная на что иду и решила быть тебе другом, принимая последствия.

— Это действительно шаг вперед, мама. Так ты создашь новый мир, собственный, без Отца.
— Но, как же ты, Аменадиль, мои дети?
— Ты знаешь, мама, вернись мы на небеса, началась бы война. А на каждой войне неизбежно будут жертвы.
— Я не хочу, чтобы пострадали мои дети.
— Я знаю, так что, пожалуйста, да будет свет.

— Что ж, детектив Эспиноза, не знал, что у вас стальные яйца…
— Больше не будешь называть меня детективом мудаком?
— Сегодня точно нет!

– Чего ты хочешь, Малькольм? Чего ты больше всего жаждешь своей гнилой душонкой?
– Я…
– Тебе дали второй шанс, ты действительно хочешь потратить его на убийство детектива Деккер?
– Нет.
– Ну, разумеется, нет. Ты хочешь жить, не так ли?
– Хочу. Почти больше всего на свете.
– Почти?
– Есть ещё кое-что. Чувствуешь? Это смерть пришла за тобой, дружище. Я-то знаю, со мной бывало. И больше всего на свете я хочу… чтобы ты почувствовал эту боль. Прошёл через то же, что и я. Потому что мы оба знаем, куда отправишься.

— Лос-Анджелес столько может предложить…
— Справа знаменитый магазин «Путч-Паутч», который продает сумочки для собачек размером с сумочку.
— Очевидно!
— Не путайте с магазином собачек в форме сумочек.

Мы во многом похожи, да, Бёрд? Кроме одного — ты плохой человек, а я нет. Я намного, намного хуже.

Не трогай обуглившиеся гениталии! Не думала, что произнесу это вслух.

— Люцифер, я очень за тебя беспокоилась.
— Тихо, подожди, подожди, у меня новости.
— Что? Ого. Ты просто исчез на две недели, а потом явился и затыкаешь мне рот?!

— Тебя нужно взять детектива с собой и повеселиться. Несколько коктейлей сделают своё дело.
— Отстойная сделка. Легко.
— Да, но тебе нельзя связывать её и вливать выпивку ей в горло.
— Не так легко.

— Когда вы похерили свою мужественность?
— Прошу прощения?
— Нет, я конечно, поддерживаю существование папаш-домохозяек и даже похвалю за то, что вы не бросили детей, но это не повод опускать руки.

— Может, убийца придет на открытый микрофон?
— Который сегодня.
— Как нам его выманить?
— Арестовать всех в клубе и сорвать с них штаны — самый крошечный стручок победит.

— А зачем оставлять орудие убийства?
— Может убийца испугался и убежал? Мы уже такое видели.
— Да, тоже проделал самый гнусный гад на земле, он же Пирс.
— ???
— Да ладно вам, мы же все об этом подумали!
— Ну ладно, пора нести туфельки в лабораторию. Будут еще вопросы — вот мой предварительный отчет.
— Я пойду с ней, потому что… это очень неловко. Но в душе — я с тобой, приятель. В жопу этого урода!

— У меня больше, да?
— Да, это что-то значит?
— Только силу любви Люцифера.
— А эти маленькие, типа для равнодушных пар?

— Так чего же ты хочешь?
— Свободы.
— О, как я и подозревал. Тебе надоело быть в тюрьме?
— Да, именно, я задолбался.
— Ты хочешь сбросить оковы, переродиться?
— Да.
— И ты сбежала из ада, нашла себе тело этого бедолаги, только что помершего от инфаркта и начала губить землю? Ну что ж, пора и джигу станцевать. Мы нашли тебя, мама.
— Погодь, че?
— Ты же сказал, что хотел сбросить оковы?
— Да, когда меня в скорой спасли, я понял, что я хочу быть свободным.
— Да, свободным от ада.
— А, не, от долгов. Я кучу денег должен, ну и вот эти цацки все бы покрыли. Ну, все, вы двое — мне это надоело…
— Это не мама.
— Да, что ты говоришь!?

О, как можно буквально управляя временем, всегда быть так не вовремя!

– Тогда, во что же ты веришь?
– Что мне нужны яйца.
– Прошу прощения…
– Это старый анекдот. Пришёл мужик к психиатру и говорит: «Док, помогите, мой брат сошёл с ума: думает, он курица», а доктор отвечает: «Ну так сдайте его в психушку», а мужик ему: «Я бы сдал, но мне нужны яйца».
– Как-то не смешно.
– Ну да.

— Ты его видел или нет?
— Не покажете ордер, ни с одной из вас разговаривать не буду.
— Я дам тебе два варианта: либо я сломаю тебе руку, либо отрежу…
— Мэйз! Просто, у вас есть брат, сестра или кто-то, кто вам дорог и за кого вы будете до смерти переживать, не зная в безопасности ли он сейчас?
— Угрожаешь его семье? Хардкор, Эллен.

— На криминалистике учат вскрывать замки?
— Нет, в средней школе научилась.

– Мы никого не убили, ясно? Мы просто… просто… немного подтолкнули вперёд кармическое воздаяние.
– Так теперь называется русская мафия?

Слушай, деньги у меня есть, твоя дочка мне нравится, одеваешься ты дерьмово, так что я не буду таскать твои шмотки.

Я кое-что понял здесь, в Городе Ангелов. Что сам я больше не ангел. А если это так, зачем я по-прежнему пытаюсь угодить Отцу? Миллиарды… Миллиарды лет заточения в аду, но я по-прежнему пытаюсь снискать Его одобрение. По-прежнему играю роль в Его спектакле. <…> Пора наконец стать тем, кем меня видят все — бунтарем. А как мне сказала одна мудрая женщина: хочешь быть настоящим бунтарем — езжай в ЛА.

— Смс-ки с угрозами, все с одного номера, последнее перед тем, как она пришла к тебе.
— «Избавься от лузера из «Роскоши» — ужасно, у нее была встреча с кем-то в «Роскоши».
— Думаю, тут имелся в виду ты.

— Значит, ты занимался сексом с безымянными массажистками?
— Ты меня знаешь, брат: вино, женщины и песни. Все, отчаливай, мне не нужна нянька.
— Твоя щека говорит о другом.
— Оказывается удар с ноги от Брюса Ли в репертуар художницы не входил. Мне пришлось заключить сделку с отпрыском детектива.
— Так вот с кем ты был — с Хлоей и Трикси. Вино, женщины и песни, ага…
— Вообще-то все перечисленное было! Если… считать караоке, после игры в «Монополию».

— Детектив, такие люди, как вы, должны знать, как приятно наказывать обидчика.
— Почему?
— Да бросьте, может, вы и не поджарили орешки Дэна, пока, но движение плеча здесь, презрительный взгляд там — действуют не хуже.
— Хорошо, я немного жестока с Дэном в последнее время, но он это заслужил.
— Уверен, вам это нравится. Но задумывались ли вы на секунду, какое влияние это имеет на тех, кто стоит между вами?
— Ты имеешь в виду Трикси?
— Что? Нет, я говорю о себе. Ты только представь, как мне скучно.

— Мне кажется, или самая умелая истязательница ада, только что подложила ему подушку?
— Не кажется.
— Ясно. Значит, это правда. Он сломал мою Мэйз.

— Тебя как-то не беспокоит то, что я – принц тьмы…
— Я готова поработать над смыслом этой метафоры.

— Я коп из отдела убийств, я взволнованным преступникам не нянька, Шарлотта. Так что, на этом все.
— Я слышала кое-что. Когда он звонил.
— Что?
— Как… пальцем тычут.
— Ты слышала, как тычут пальцем!?
— Очень злобно! Да… а еще… выстрел. И было похоже, будто он умирает или… плавится!? Трудно сказать.

— Расскажи мне, чего ты хочешь? Чего ты на самом деле хочешь?
— Я хочу мафин с малиной и сливочным сыром. И… и… и снять эту штуку!
— Боже, ты ожидаешь близнецов?
— Ну запустился я немного и что? Углеводы отродье дьявола.
— Не вешай на меня свою слабость.
— Поэтому вы не пришли на занятие? Растолстели?
— Конечно, никто не обретет настоящего себя с гуру, похожим на трубочку.
— Лучше я буду жирным, чем распускающим руки гадом.
— Ну все, я требую адвоката.
— Только не съешь его.

— А какую роль во всем этом играю я?
— У тебя же медицинское образование.
— Которое, я получила много-много лет назад.
— Вот и славно. Это ты будешь возвращать меня к жизни. Ну что, кто хочет меня убить? [Мейз и Аменадиль поднимают руку]

— Бьянка старается его не вмешивать.
— Может, ему надоело и он решил показать себя?
— А потом обронил телефон, доказав, что мать права.

Я думала, это будет внушать большее благоговение. А это просто крылья горят в мусорке.

— Кажется, я знаю, в чем дело.
— Да, правда?
— Ты тянешь время, Люцифер.
— Тяну время? С сексом? Я? Доктор, мы что, не знакомы?

Я посмотрел ваш договор об аренде — он написан помадой на стрингах стриптизерши. Так себе юридическое обязательство.

Какая прелесть — разных цветов! Резину вам нужно надевать только на одну часть тела, хотя откуда вам знать, вы себя явно кастрировали.

Детектив Декер, отойдите от машины. Поднимите руки и спокойно идите в мою сторону. Иначе у нас не останется выбора и мы выстрелим в вас из нашей новой базуки. Мы уже не один месяц ждем случая применить ее, так что давайте поторапливайтесь.

— Что ты, блин, искала? И почему мы встречаемся здесь? Ты же вроде съехала?
— Да. Я забыла свой нож, должно быть где-то здесь.
— О нет, только не клинок, выкованный в аду!
— Не клинок, а нож! Выкованный, не знаю… в Китае.
— А да, бесценный.

— Люцифер… Люцифер… Ты что… Молишься или?..
— Да, обычно это помогает, но сейчас он, наверно, отошел подрочить или типа того…

То, что не смогла разрушить ты, я разрушил сам.

– Поэтому вы разошлись после поцелуя?
– Именно. И потому что дома её ждало то беспомощное существо. Два, если считать ребёнка.

— Люцифер Деница? Это ваш сценический псевдоним?
— Имя мне ниспослал господь.
— Вы знали убийцу? Нравится играть в копов?
— Нет. Мне просто нравится играть. Но у нас была занимательная беседа перед его смертью. Я расспросил его. Он ещё не был мертв. Его душа ещё не прошла врата ада.
— Значит, вы говорили с умершим. Он её застрелил и за это бог забрал его душу. И объясните, как так получилась, что она погибла под градом пуль, а на вас ни царапины? Интересная догадка?
— Это работает иначе, детектив. У бессмертия свои плюсы.
— У бессмертия. Это пишется с двумя «С»? А то всегда забываю записать.

— Сейчас у нас есть проблема поважнее — выяснять, не тратит ли мама наше время.
— Раз она уверена, что ее клиент нашел еще фрагмент меча, то и я тоже.
— О, какой преданный сын! Но мама не так хорошо адаптировалась, возможно, этот хрен ее обманывает. Я должен удостовериться.
— Все с ней нормально.
— Это же не деньги?..
— Конечно, нет. Она бы не принесла их на встречу.
— Конечно, нет, это было бы абсурдно.
— Она их ему показывает, она же не вручит их до того, как он отдаст ей… фрагмент… Замечательно!

— А как же всё то хорошее, что она сделала? Например, вот: Люцифер Морнингстар.
— Это весьма лестно.
— Худшего пациента не придумаешь. Подлый, эгоистичный, самовлюбленный дьявол. Алчный…
— Вы к чему-то ведете?
— Да, у меня тот же вопрос.
— Я к тому, что несмотря на все это, она, по-своему, помогла ему.

— Тебе трудно будет понять, но… недавно я прошел через ад. Буквально и образно говоря. Настоящая пытка, воплотились все мои страхи.
— Люцифер, это я чуть не умерла.
— Да, я знаю. Именно об этом я и говорю.

— Не уверен, что понимаю, что ты тут устроил, но… мне тоже не сопротивляться?
— Что? Нет, я налажал, ясно, Люцифер? Я поддался гневу и теперь Хлоя будет за это расплачиваться.
— То есть, это не кровавые брачные игры опоссумов?
— Нет, конечно.
— О, ну в таком случае… [снимает наручники]
— Да ты что, блин, издеваешься? Ты мог освободиться все это время?
— Разумеется мог. Лови.
— А какого хрена ты не остановил его, когда он меня бил?
— Я обещал ничего не делать без твоего разрешения.

— Я узнал этот взгляд. Ты тоже бежишь, как и я. <…> Как тебя зовут?
— Мэйзикин Смит.
— А на самом деле?
— …
— Липовое имя. Значит, ты от чего-то убегаешь. Лучший способ сделать вид, что не убегаешь — бежать к чему-то другому. Уж я-то знаю.

Я устала бороться за то, чего у меня никогда не будет.

— Тебя как-то не беспокоит то, что я – принц тьмы…
— Я готова поработать над смыслом этой метафоры.

— У нее же нет тела, она должна вселиться в недавно усопшего.
— То есть в любого, кто двинул кони, пока тебя не было на своем посту.

— Если женишься на ней, будешь как бы отцом Люциферу.
— О Боже мой!

— Мам, ты отдала чемодан денег, не имея доказательств, что фрагмент у него.
— И?
— Тебя надули.
— Он мой клиент, дорогуша, ему не хватит опрометчивости. Я уверена, он вернется. Проверим, чтоб наверняка?
— Отличная идея, мама.
— Видишь, он меня не надул!
— Ага, помер, вместо этого. И его ограбили, что куда лучше.

— Боже мой, все не так, как вам показалось.
— А что, вы миньоны на выгуле?
— Медленно снимайте капюшоны.
— С виду все не очень, но мы можем объяснить. Я Эва, это моя сестра Кэтлин.
— Здрасьте, как дела?
— Какие дружелюбные убийцы.

– Господь поместил её на путь Люцифера. Она… чудо.
[Мэйз смеётся]
– Декер-бабулины-панталоны – чудо? Я тебя умоляю!

Видимо, чувство вкуса в семье досталось мне одному. Я такой плащ в стиле «педофильский шик» носить не советую, а то ты совсем не похож на крутого ангела.

— Люцифер, что ты здесь делаешь?
— В качестве епитимии назначаю вам 10 Кровавых Мэри и перепихон.

Ооо… Дьявольский тортик… Я пришел куда надо.

– У неё под носом было столько кокаина, что толкнёшь её, и снег пойдёт.
– Да, я такое пробовал.

— Если бы ты сделал то, о чём я тебя просил, ничего бы этого не было, и я был бы дома.
— На небесах? Серьёзно? Ты уверен, что это всё ещё твой дом после всего, что ты наделал? Ты спал с демоном, думаю, папа отправит тебя в другое место, куда-нибудь… Не знаю… В тёплые края.

— Какой у тебя план по поискам Малькольма?
— План? У меня? Я думал, это ты у нас эксперт по убийственным планам. Или нет, учитывая, что я все ещё жив.
— Я привел тебя сюда, чтобы мы вместе придумали план.
— Больше похоже на то, что ты свалил на меня тяжелую работу. Ну, во-первых, надо вернуться в прошлое и не делать из этого такую жесть.
— Я вдруг вспомнил, почему хотел тебя убить.

— Ты же не собираешься говорить Хлое о нас с Шарлоттой?
— Если ты обещаешь больше не прикасаться к Шарлотте.
— Да, это не проблема.

– Да мне плевать, что обо мне думают.
– Не плевать, как и нам всем. Это нормально. Это по-человечески.
– Я демон.
– В тебе человечности больше, чем во многих людях.

— Не нужно мне ничего доказывать.
— Я бы согласился, но ты считаешь, что красивая стюардесса нам помеха, на полном серьезе.
— Люцифер, мы разные люди с разными личностями. Я не осуждаю, я из отдела убийств, а не нравов и шлюха ты, а не она.

Чтобы он не сказал — просто смейся. [Хлоя хохочет] Нет-нет! Не как ведьма-маразматичка под крэком! Глубокий, страстный смех.

– Можно сказать, я оказал тебе услугу.
– Кажется, я поняла, зачем ты оказываешь все эти услуги.
– Оу, правда?
– Дело во власти. Так ты ощущаешь превосходство, контроль. У тебя зависимость, ты постоянно хочешь разводить вокруг себя хаос, невзирая на последствия. У тебя будто какой-то комплекс Бога.
– Этого у меня определённо нет.

Выкладывай, у меня нет свободной вечности! Ах да, вообще-то есть, просто я хочу, чтобы ты ушла.

— Итак, вы избраны для спецоперации «Помоги Люциферу сбежать из больницы».
— Сбежать? Но тут дают пудинг!
— Слушай, я знаю, что пудинг это хорошо, но ведь это не все, чего ты хочешь? Давай, Пит, не только же о десертах ты мечтаешь?
<…>
— Хочу кидаться трусами.
— В прачечную. Вперед, народ, не стесняйтесь, давайте! Используйте свои сильные стороны.
— И вот так ты планируешь выбраться? Придав ему храбрости кидаться трусами?
— Нет, это так, смеха ради.

— Конечно, для этого тебе нужно понимать, как ты влияешь на людей, как ты делаешь им больно!
— Больно сейчас делаешь ты.
— Ты, тебе на всех насрать, кроме себя, если они тебе не полезны. Звучит знакомо?
— Будь осторожна, Мэйз.
— Ты такой же, как твои родители.

— Думаешь, я определяю себя по брату?
— Я знаю по опыту, что он отбрасывает здоровенную тень.
— Единственная константа во вселенной, то что Люцифер любимчик. Что бы я не делал, как бы я не старался, как бы он не лажал. Ни черта не изменится.

— А что мы отмечаем?
— Разве не очевидно? Мы поймали негодяя, который похитил меня, дал мне крылья и отнял дьявольский лик. Наконец-то, Мэйз, я получу ответы.
— Ну да.
— А давай немного поменьше сарказма.
— Нет-нет, ты прав, человеческая тюрьма остановит божьего солдата.
— Это еще больше сарказма.

То, что не смогла разрушить ты, я разрушил сам.

— Действительно, что может пойти не так, если ангельская кровь попадет в базу данных полиции!?
— Извини, это риторический вопрос?

— Я могу помочь.
— Да и как же?
— Ну я могу быть красноречив, да и люди мне всякое рассказывают, и я вижу то, чего не видят другие.
— Значит, ты ясновидящий?
— Нет, мысли я читать не умею, я не Джедай.

У самых злых людей самые обычные имена. Остерегайтесь тех, кого зовут Кит.

Блин, я скучаю по Люциферу, он лучше всех обнимается. Это он с виду ворчун, а в душе — белый и пушистый.

Грязная работа… Я имею в виду, что в аду так обращались с настоящими подонками: педофилы, нацисты… люди, которые откидывают спинки сидений в самолете…

Это что, сверхъестественная кочерга?

Я застряла там, где мне нет места, и в ближайшее время выхода не предвидится. Мне надо придумать, как стать более… нормальной.

– Что ты делаешь?
– Я принимаю свою роль во всём этом. Все грехи человечества – это вина Дьявола, так? Я думал, ты считаешь по-другому, но я ошибался. Ты такая же, как и все остальные.

— Ты разрушил мою жизнь. Меньшее, что я могу сделать — испортить твой вечер.
— Как ты меня нашла?
— Шла на сладкий запах неудачи.

Я дал вам ответ, не моя вина, что вы его не приняли.

Не бойся, Люци-Дэн здесь или лучше сказать Мудифер, такое мне больше идет.

— Сходи куда-нибудь повеселиться с детективом. Трех бокалов хватит.
— Фигня какая, пари называется. Легко.
— Да, но тебе нельзя связывать ее и лить бухло ей в глотку.
— Менее легко.

Весь зал суда, нет, даже весь город может быть уверен, что их защищает честный, заслуживающий доверия и надёжный человек – детектив Декер. Она… по-настоящему хороша. И я не про постель – этого аспекта я не знаю – вот до какой степени она хороша.

Вы мой «плюс один», не видели? Потасканная блондинка, одетая во что-то несвежее и мятое.

Мистер Данлер не говорил о том, что испытывает филантропический кайф, делая добрые дела, например, отказывая в сексе пьяным женщинам?

Ооо… Дьявольский тортик… Я пришел куда надо.

– У неё под носом было столько кокаина, что толкнёшь её, и снег пойдёт.
– Да, я такое пробовал.

— Он что, изменил вам, за пять дней брака?
— Нет, конечно, я абсолютно верен. Я очень серьезно отношусь к брачной клятве.
— И именно поэтому выбрал в партнерши тупую, раскрашенную дурынду?
— Кэнди, никаких обзывательств, пожалуйста, прошу вас. Даже по отношению к себе.

— Как книга должна зажечь меч?
— Может, это инструкция?
— На неизвестном мне, древнем языке! Чудесно! Держи.
— Что? Я тоже не могу это прочесть.
— Но ты говоришь на всех языках.
— Говорю, а не читаю. Язык мне всегда пригождался больше книг.

— Детектив, вы забыли открыть мне машину.
— Ведешь себя, как ребенок — вот и получай.
— Что?! Разве законно запирать ребенка в машине?!

— Детектив.
— Юрисконсульт.
— Мудак.
— Говнюк.
— На этом я пойду.

— Ты бы тоже расстроился, если бы тебя по смс бросил бывший.
— Я был бы только рад, если б Дэн бросил меня.

Я просто не хочу быть одна. Давай обнимемся? Пожалуйста. Только без трусов, разумеется.

— Что за работа на этот раз?
— Горничная топлес. Убираться при этом все равно надо. В жопу такую работу.

Отвечай, а то я вырву тебе хребет и забью им до смерти!

Ты… жестокий, манипулирующий ублюдок. Это всё часть твоего замысла? Это всё для тебя игра, не так ли? А? Так я знаю, что такое наказание, и он его не заслужил. Он следовал твоим тупым правилам, но этого всё равно оказалось мало. Что же надо сделать, чтобы тебе угодить? Нарушишь твои правила, и падёшь. Следуй им, и всё равно проиграешь. Не важно, грешник ли ты… не важно, святой ты или нет. Никому не победить, какой в этом смысл? Какой в этом смысл, мать твою?

Это твоя сторона намного страшнее той, злобной.

— Плохиш с золотым сердцем — просто моя копия. Может, я сейчас свое убийство раскрываю.
— Только ты можешь из трагедии дать повод поговорить о себе.
— А о ком мне еще говорить?!

— У каждого из нас есть свои демоны.
— Мой демон заправляет баром.

Если ты явился читать нотации, уходи. Я раздражающе трезв, а при тебе, на то чтобы напиться, уйдет лет сто.

– Зато, похоже, что ты вообще с этим делом не связан. Ведь вряд ли ты спал с этим мужиком.
– Э… вообще-то, Вы тут ошибаетесь, детектив.

Были времена, когда и я думал, что знаю все. Когда я был ангелом и проводил все свое время глядя вниз, на мир. Но я узнал, что для объективности надо смотреть и наверх. Это хорошее напоминание о том, сколького мы не знаем.

– Ты что, кинул в меня игрушкой?
– О, ты не спишь?! Раз так, то я хочу кое-что спросить.

– Начинаю понимать, почему ты выбрал этот образ. Всемогущий… неуязвимый…
– Не совсем.
– Или потому что тебе кажется, что все против тебя?
– Так и есть, но поверь, я ничего не выбирал. Как можно самому желать, чтобы тебя поносили?

Я дал вам ответ, не моя вина, что вы его не приняли.

– Нет, сними кофту, пожалуйста.
– Что? Ты серьёзно?
– Хочу взглянуть на твою спину.
– Зачем?
– Возможно, ты ангел, которого послали меня убить.

— Я наблюдал за тобой, Люцифер.
— Извращенец.

— О, брат, ты только послушай. О, я такой музыки не слышал со времен Серебряного Города, пожалуй.
— Что, в аду нет музыки?
— Только для пыток. И, зачастую, ужасная. В последнее время ставим песни одного юнца по имени Бибер. Господи, слыхал бы ты их вопли.

Я не злой, я наказываю зло. Дьявол, да. Думаешь, ты знаешь, что это, как и весь мир? Мучитель? Может быть. Соблазнитель? Да… Но я не бесчувственный убийца. Видимо, мне стоит прояснить свою позицию. Не волнуйся, я не отправлю тебя в Ад, я доставлю Ад прямо к тебе.

— Слушай, тебе все равно кого бесить, да?
— Абсолютно!

— Я ей верю.
— Почему?
— Какой из ответов ты хочешь услышать? Неясно-загадочный или тупо-бессмысленный?

— Немногословная и злобная.
— Ну так… Столько ботокса. Удивительно, что она ещё может жевать.

— Я дам тебе шоколадный торт.
— Я хочу денег.
— Оу… нравится мне твой стиль.

— Господи, что я тут делаю?
— Не то божество, но вопрос вечный.

— Я Беатрис, но меня все зовут Трикси.
— С таким именем только на панель.

— Ты знал, что Аменадиль и Линда встречаются?
— Ч-что… Что они делают? Откуда ты знаешь? С чего ты взяла?
— Я видела их у нее в кабинете. Они разговаривали. Явно собираясь заняться сексом.
— Ты понимаешь, что разговоры в кабинете — это буквально работа Линды?
— Интересная точка зрения.

Ну, я – ходячий парадокс, что тут скажешь.

Пара вон за тем столиком вот-вот разосрется. А, когда вон та вошла сюда, все стали обсуждать ее накачанные скулы. Они жалкие и хотят разорвать друг друга. Вообще-то, это напоминает мне о доме.

— Что Ваша коррумпированная конторка будет делать?
— Прошу прощения!?
— Вы найдёте и накажете виновного? Это дело будет для Вас приоритетным? Для меня — да.
— Яйца у тебя здоровенные.
— Большое спасибо, но на самом деле яйца у меня средние.

— Я никогда… никогда… никогда не пересплю с тобой. Никогда. Понял?
— Играешь недотрогу? Мне нравится.
— Когда Ад замерзнет, Люцифер.
— Я могу это устроить, кстати.

— Здравствуйте, хочу снять номер на вечер и, пожалуйста, с хорошим видом из окна.
— Ты что, шутишь? Это же психбольница.
— Извини, я забежал вперед. Я единственный и неповторимый Люцифер Морнингстар.
— …
— Дьявол!.. Темный властелин?.. Вельзивул, Господи Боже!
— …
— В смирительную рубашку меня, срочно!
— У нас почти нет мест, дружище, так что, если ты не представляешь опасности для себе или… [Люцифер хватает парня за рубашку и прижимает к стеклу.]
— Так сойдет?
— Замечательно.

Эмодзи с дьяволом? Ну все, я найму спеца по авторскому праву.

– Нужен список всех, с кем ты спал за последние восемь недель.
– Тебе понадобится блокнотик побольше.

— Увидев необъяснимое, я ищу ответы.
— Я дал вам ответ, детектив. Я не виноват, что вы его не принимаете.

– Неважно, во что я верю.
– Как раз это и важно, детектив.

– Из-за тебя гибнут люди.
– Но люди смертны. Все они в итоге умирают. Так уж они устроены.

– Знаете, что стоит дороже белого тигра? Содержание белого тигра.
<…>
– Какая трагедия!
– Убийство – всегда трагедия.
– Нет, я про тигра. Я бы купил его, если бы знал.

— У меня случилось что-то вроде озарения. Ты заслуживаешь кого-то стоящего, и это не я.
— Я не это имела в виду, Люцифер.
— Знаю. Это имею в виду я. Ты… заслуживаешь кого-то лучше, потому что ты, детектив, бескорыстная до тошноты. У тебя на первом месте всегда дочь, хоть эта неблагодарная проказница и не платит за ипотеку. Поэтому, ты заслуживаешь того, кто достоин этой милости. Того, кто знает, что каждое преступление разрывает твое сердце, хоть ты никогда этого не признаешь. Того, кто действительно ценит твое ужасно унылое второе имя. Джейн. И важней всего, детектив, ты заслуживаешь того, кто хорош так же, как ты сама. Ведь ты, ну, особенная, а я… я этого не достоин.

— Ты имеешь в виду настоящие врата? Большие и жемчужные? То есть облака? Арфы? Старые чуваки в балахонах?
— И мой отец Морган Фримен. Соберитесь, доктор.

— Ты никогда раньше не думал, что постоянные вечеринки — это твоя попытка заполнить пустоту?
— Попытка?!.. Вчера я заполнил пять пустот!

— Вы когда-нибудь видели лицо дьявола, милейший?
— Каждое утро в зеркале, приятель.

Даже не знаю, с чего начать: с самого великого падения за все времена или с последовавшего за ним ужасного наказания? Чтобы меня обвинили во всех человеческих злодеяниях, совершённых в честь меня. Хм… Мне казалось, я хочу, чтобы люди страдали, но я хотел всего лишь быть самим собой, и чтобы меня судили только за мои поступки. Ну, и мне показали, как я на самом деле бессилен, и что даже людей, которым я доверял, тебя, можно использовать против меня.

Ты всё ещё оправдываешь себя? Говоришь, что это во имя нашего отца, но это чистый эгоизм, брат, и ещё меня обзывают гордецом.

— Кажется, я сломал своего психотерапевта. Она где-то между совершенной бесполезностью и бормочущим психом.
— То есть ты в юбке.

— Но я не понимаю, почему ты еще жив?
— Хороший вопрос, Мейз. Почему иногда я бессмертный, а иногда чересчур человечный?

— Ты не можешь злиться на меня целую вечность.
— Ещё как могу. Одно из преимуществ дьявольской жизни.

Жуткое деяние. В аду я оставлял такие развлечения для закоренелых грешников: педофилов, нацистов и тех, кто откидывает кресло в самолете.

Кажется, у каждого демона есть собственный ад, куда нет хода даже Люциферу.

— Аминодиль, как дела, здоровяк?
— Тебя просят вернуться в потусторонний мир.
— Ой, сейчас, секунду. Позволь мне глянуть на расписание. Так, свободные даты: «никогда» и «даже не надейся». Вам подходит?

— Я наблюдал за тобой, Люцифер.
— Извращенец.

— Слушай, тебе все равно кого бесить, да?
— Абсолютно!

— Немногословная и злобная.
— Ну так… Столько ботокса. Удивительно, что она ещё может жевать.

Иногда мы лучше всего сходимся с людьми, которые полная наша противоположность.

У всех есть демоны внутри.

Вы, люди, такие забавные с этими вашими законами. А ведь сами их иногда нарушаете.

Люди иногда убивают своих любимых. Любовь зла.

— Она меня с ума сводила.
— Женщины это умеют, и это совсем не значит, что их можно бить.

Ну, что я могу сказать? Искушение в моем характере.

— Может ты знаешь фамилию, друзей, семью, где она жила, когда приезжала сюда?
— Я любовник, а не справочник!

Почему я переживаю? Почему я чувствую ответственность? И… почему я сам себе провожу терапию?

Тебе нужна броня потолще, учись стоять за себя, ведь правда в том, что за тебя этого никто не сделает.

— … И я думаю, что ты здесь поэтому же. Чтобы снова найти себя.
— Зачем мне портить идеал?

Следуй за сердцем, сынок. Такие вещи сами со временем складываются.

Я не знаю, что там у тебя было с твоей матерью… если захочешь поговорить об этом, я рядом, но послушай: то, как лучше для ребёнка, не всегда ему приятно.

– Из-за тебя гибнут люди.
– Но люди смертны. Все они в итоге умирают. Так уж они устроены.

Знаете, что стоит дороже белого тигра? Содержание белого тигра.
<…>
– Какая трагедия!
– Убийство – всегда трагедия.
– Нет, я про тигра. Я бы купил его, если бы знал.

Вы очень привлекательный. Однако зачастую это означает, что и не очень умный.

Но я знаю, что как бы всё плохо ни было, настоящее испытание – как мы отреагируем на боль, от которой страдаем. Или которую причинили.

– Один мудрый человек сказал: «Противоположности притягиваются».
– А по-моему, это был мультяшный котик в клипе.
– Мудрый – значит, котик.

– О, ты признаёшь, что поносишь их?
– Поносить можно только тех, к кому ты неравнодушен, а меня они не волнуют.

– И я должен попробовать, потому что…
– Это эспрессо нравится мне в человечестве больше всего. Ну, помимо секса, но…
<…>
[Пробует эспрессо]
– Это очень вкусно.
– Но всё равно хуже секса.

– Значит, все слухи, за что папа послал тебя в Ад: чума, наводнение – не твоих рук дело?
– Ну…
– Да, так я и думал.
– Я была в ярости!

Кимо, пару дней назад я попала в серьезное дтп и долго пыталась убедить близких, что ничего страшного не произошло. Но правда в том, что я в ужасе. Мне страшно, что жизнь может оборваться безо всякой на то причины. И сейчас я просто хочу пойти домой и почитать книжку своей дочери. Но, знаешь, это тоже зависит не от меня. Мы не можем контролировать происходящие с нами события. Мы можем, лишь делать выбор. Сделай правильный выбор — опусти оружие.

— А как тебе твой человеческий муж?
— Обнаружила лайфхак: как только он что-то спрашивает, я занимаюсь с ним сексом и он помалкивает.

— Я покажу тебе магию отвлечения, но больше никаких бабских коктейлей.
— Но Космополитен вкусный.
— Бурбон! Срочно! И подливай.

— Элла наконец составила отчет.
— Здорово! Прости, а это может подождать? Эти смерти, конечно, ужасная трагедия, но я уверен, что завтра в рабочие часы эти мертвые девушки все еще будут мертвы.

Иногда во время душевного кризиса, мы стараемся сами себя отвлечь — создать некий барьер, чтобы избежать столкновения с глубочайшими страхами.

— Ради кого попало я бы в драку не полезла! Ну ладно, полезла бы. Но в этот раз, это было… приятнее.
— Это какие-то извращенные извинения?
— Я никогда не извиняюсь. Но мне больше не хочется тебя убить.

— Это еще что за хрень?
— Макароны с сыром. Все мамы готовят их, чтобы порадовать детей. Я видела вон на том плоском экране.
— Аа, теперь понятно, зачем столько сыра.
— Люцифер, я всем своим существом хочу, чтобы все снова стало так, как было когда-то. С тобой и всеми моими детьми в раю. Я хочу то, что твой отец отнял у меня — я хочу вернуть себе дом. Но я знаю, что это невозможно. Поэтому я хочу сделать все возможное, чтобы стать тебе хорошей матерью здесь, на Земле.
— Слишком поздно. Ты просто стояла и смотрела, как меня изгоняют, как меня бросают в ад и очерняют навеки вечные. Ты бросила меня, мама, боюсь, во вселенной нет столько макарошек, чтобы это исправить.

Никто в здравом уме не захочет быть хранителем вселенского дерьма. Зачем оно им? Пропуская через себя худшее, что есть в людях, день за днем ты меняешься.

— Тебе придется снять эту одежду, это серьезная проблема. Я отвезу тебя домой, существовать в обществе ты пока не приспособлена. А потом я встречусь со своей коллегой. Мама!
— Да?
— Ты голая!?
— Ты сказал, одежда — это проблема, вот я ее и решила.
— Сядь уже в гребанную машину наконец! Боже правый, благодаря тебе у меня будет травма на целую вечность, мама.

— Ты злорадствовать пришла?
— Проверить, как устроилась верховная богиня.
— Я бы пока праздничный фестиваль устраивать не стала. Я не позволю этой куриной запеканке одолеть меня.

— Два дня назад в тебя выстрелили в упор.
— Не стоит благодарить меня за героизм. Хотя, немножко можно, никому не помешает.
— Ты был весь в крови, ты должен быть мертв.
— Что ж, такова цена приключений, что еще скажешь?

Если мы хотим сблизиться с окружающим миром, иногда полезно просто принять его и тех, кто нас окружает.

Если она идет не для того, чтобы убить меня, то я не знаю, что она будет делать… и вот это действительно пугает. (Если она явилась не для того, чтобы убить меня, я не знаю, что она творит. И… это по-настоящему страшно.)

— Я не вор, я актер — Луи Дельгадо. Я играл в сериале «Нас пятеро», поищите меня там.
— Люблю Лос-Анджелес, даже у бездомных есть страничка на IMDb.

Как и Тим Данлер, я хотел бы помочь тебе, чем смогу. Поэтому держи, последняя рубашка. Да, и как видишь, дьявол действительно носит Prada.

Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться.

Иногда близкие люди заставляют тебя меняться.

— Взгляните на этот мир — грехи, похоть — это дьявольские козни.
— Нет, нет, это мне не приписывайте, вы, люди, отлично справляетесь и без меня.

Люди не имеют над нами власти. Мы им ее вручаем.

Иногда нужно потерять что-то, чтобы понять ценность этого.

— А времени на ордер нет?
— Ну, отчаянные времена…
— … требуют проникновения со взломом.

— Велика вероятность того, что доктор не сможет меня оживить. Вы же не хотите убить меня насовсем?
— …
— Это был риторический вопрос!

— Плохой человек сделал это с моей мамой. Значит, в мире существуют плохие люди?
— Я не знаю… ну, есть в мире плохие люди, ну и что? Знаешь, хороших людей намного больше.
— Правда?
— Да. И твоей маме помогают хорошие люди.

— Я дам тебе минуту, а потом перезапущу твое сердце.
— Минуту? Да у меня оргазмы бывали подольше.
— Там время течет медленнее, помнишь?
— Да, но шанс всего один. А если вы выдернете меня до того, как я узнаю формулу?
— Одна минута уже опасно. После смерти мозг живет всего три минуты. Ну… я читала, что так. Только что. По дороге сюда.

— Оно повторяется, снова и снова. Я будто в аду.
— Только без «будто».
— Что это такое?
— Это пытки, на которые ты сам себя обрек. Вина — это топливо, плюс немного таланта, чтобы было веселей.
— Пожалуйста, мне надо выбраться отсюда, как мне выбраться?
— Очень просто — никак. Пока ты не поверишь, что заслужил это. А я еще не видел, чтобы кому-нибудь это удавалось.

— Я просто очень люблю Люцифера.
— Разве можно тебя винить?
— Вы для меня идеал, как порно, пицца с начинкой и хрустящей корочкой и одеялко с «Хеллоу Китти» в одном.

— Ты же сказала, что не вернешься туда?
— Да, я до умопомрачения боюсь этого места, но я тысячу адов готова пройти ради сына.

Я понимаю, что ты богиня мироздания. Ты очень… высокая и я уверена, что очень могущественная. Но я предана своему пациенту — твоему сыну. Врачебно-дьявольская конфиденциальность.

Люди готовы на безумства ради тех, кого любят.

— У меня не было выбора.
— Не парьте чушь, вы сами решили пойти на такую глупость.
— Люцифер!
— Откуда нам знать, не потребует ли убийца вторую ее руку или селезенку или сердце! Невозможно выиграть, играя по правилам деспота и извращенца.

Я вижу только то, что ты позволяешь эмоциям управлять тобой. Нельзя поддаваться чувствам, когда мы на работе, Люцифер. Надо работать вместе, как команда, иначе кто-то пострадает.

Когда уже люди наконец поймут, что нельзя вести переговоры с террористами! Ты же видишь, что это игра в дурака!

— В общем, они с Аменадилем хотят в Серебряный Город, а для меня это не дом и никогда им не был.
— Как и ад?
— Нет, меня туда послали в качестве наказания. Как в транспортное управление, только криков меньше.

— Ты склеишь осколки?
— Людей в аду заставляют делать то, что ты делаешь сейчас добровольно.

— … ты моя противоположность. Скучный, отзывчивый — твоя жизнь проста.
— Моя жизнь?
— Да.
— Брось, ты богат, красив, ездишь на крутых тачках, спишь с горячими девчонками, у тебя нет детей, нет ответственности, куда уж, блин, проще-то?
— Боюсь, ты не все знаешь.
— Ну ладно, расскажи мне.
— Видишь ли, в этом и дело, Дэн. Я сделал больно человеку, которому открылся. Очень. А уж как больно я сделал родным… я вообще молчу. И это все, что я умею делать.

— Ты пойдешь на собеседование в этом? Что там за работа?
— Нянечкой в детсаду.
— Ты любишь маленьких детей?
— У меня есть опыт работы с грязными орущими людьми. Эти хотя бы маленькие.

Совершенство торопить нельзя.

— Не волнуйся, Хлоя, я им займусь.
— Да, мы с детективом Дэном поймаем убийцу.
— Лучше Люциферу тоже в этом не участвовать.
— Согласен. Непредсказуемый чудила здесь точно не нужен.

— У него были проблемы с наркотой?
— Ну, если считать употребление кокаина на миллионы долларов проблемой… Для меня-то это будни, но для него все закончилось плохо — его перестали звать в кино.

Как там говорят? Смейся, будто никто не слышит, танцуй, будто на трупах своих врагов.

Чудеса, это не по моей части, но мы договоримся.

— Аменадиль, ты идешь?
— Нет, мама, я помогу. Хлоя этого заслуживает.
— Это самый безумный план на свете. Я в деле.
— Доктор, у тебя, наверное, найдется разумный совет?
— Он же дьявол. С тех пор, как я это узнала — все разумное улетучилось.

К чему спешить? У вечности нет срока годности.

— Когда-нибудь я тебе колокольчик на шею повешу.
— О, интересная получилась бы любовная игра.

— Ты правда считаешь, что это Пламенный меч? Я думал Отец уничтожил его, чтобы я его не применил.
— Отец сказал, что уничтожил.
— Но Он просто спрятал его на видном месте.
— Но он такой маленький и такой не пламенный?..
— Это потому что только ты, лучезарный мой, можешь его зажечь.
— И мне, что, облить его виски и бросить спичку?

— Ты слишком спокойный, когда он пылал — ты был в бешенстве.
— Клинок чувствует мое эмоциональное состояние? Это самое мощное оружие во вселенной, меч, охраняющий рай, а не колечко настроения.

— Этот тайный план: прорубить врата рая…
— Ну, с этим небольшие проблемы. Пламенный меч не работает. Не можем понять, что с ним. А пока не разберемся, придется подождать.
— Какое облегчение.
— Почему это?
— Если Господь подерется со своей бывшей, думаю, человечеству будет от этого плохо.
— Ох, да наверняка вас пронесет.
— Наверняка!? Звучит неубедительно.

Эмоциями нельзя управлять, Люцифер.

— По-моему, он хочет с тобой переспать.
— Это доктор Люцифера, Мэйз.
— И, что? Докторам секс не нужен?

— Что ты здесь делаешь?
— Блин, слушать я не умею, говорить о чувствах тоже, но я не пущу подругу на вражескую территорию одну.

— Теперь мне надо на что-то отвлечься. Ну, здравствуй, «что-то».
— Послушай, если с виду кажется, что у меня нет самоуважения, я проясню этот факт: руки прочь. Лучше сидеть дома одному, в темноте, чем быть с тобой.
— Дерзкий. Мне нравится.

— Обожаю психбольных! Разве не забавно, когда кто-то мнит себя Наполеоном или Уэсли Снайпсом?
— Кто нашел труп?
— Господь.
— А, видишь!
— Господь Джонсон — пациент. Он там. Реально возомнил себя Богом. Имя сменил и все такое.
— У вас будет куча тем для разговоров.
— Да, я бы поболтал во Всемогущим.

Дети чем-нибудь, да испытывают нас. Заставляют проходить через ад. Но мы все равно их защищаем. Всегда.

— Что-то с ней явно не так.
— Да, похоже у нее критическое тысячелетие.

— Думаешь, он предаст родную мать? Которая дала ему все желаемое?
— Не все дети ценят старания родителей.
— С этим соглашусь.

— Ну, она щедрая, как психотерапевт, любовница, друг и…
— Так, стоп. Вы спали с психотерапевтом.
— Что? Только в начале, потом она решила, что сексом платить не стоит. Соблюдает этику, понимаете ли.

— Возможно, ты в опасности.
— Кто мне угрожает? Якудза, исполины, миллион мамочек?
— Мэйз. Она злится на тебя, брат.
— Сегодня уже вторник? Гнев у Мэйз по умолчанию — он в ее демонической ДНК.

— Тут пароль. Но картинка… тут два глаза?
— Женские молочные железы.
— Нет, это женский зад с родинками.
— Получается, наша зацепка — это глаза, похожие на сиськи и зад.

— Не шутки делают комика, про жопу может пошутить любой. Главное, что ты с этим делаешь.
— С жопой?
— С шуткой!

— Мы легко позволяем внешним факторам определять нас. Особенно, когда дело касается травм. Но можно и не позволять.
— Каждый может пошутить про жопу…
— Что, прости?
— Это мне одна дама сказала, прежде чем получить по морде. Главное не идея, а исполнение. Я знаю, как использовать крылья.

Нельзя положить двух людей вместе, как кукол и думать, что они помирятся. Отношения требуют времени и усилий! И надо работать над ними, как… как на работе.

— Может, будем держаться границ твоих умственных способностей?
— А может моя простота предлагает другую точку зрения?

— Почему меня винят в их маленьких грешках? Будто я шепчу им на ухо, заставляя совершать то, что в ином случае они считают предосудительным: «О! Это дьявол меня заставил!». Я никогда никого не заставлял ничего делать! Никогда!
— Случившееся с тобой несправедливо.
— Несправедливо? Это неправомерно! Целую вечность мое имя используют, как иллюстрацию для своей порочности.

Я просто поняла, что самоуважение идет изнутри. Нельзя ждать, что другие будут его подпитывать.

Люди не рождаются сломленными. Все начинается со страсти и стремления, пока не случается что-то, что разбивает их иллюзии.

— Не понимаю я все эти разговоры о ревности. Зачем завидовать тому, что владеет им кто-то другой? Почему не пойти и не отнять?
— Не бывает, что бы было все так просто.
— У меня бывает… обычно…

— Что ты чувствуешь? Смятение, отвращение, страх?
— В основном, страх.
— Чувствовала ли она его?
— Кто?
— Детектив, кто же еще! Недавно она узнала, кто я на самом деле. И когда я ожидал ее реакции на это — вмешалась полиция, увезла ее, ее же подстрелили все-таки. И она исчезла, покинула Лос-Анджелес. Взяла отпуск. Прошел уже месяц, я решил, что она просто переваривает все это, ведь это может шокировать, когда узнаешь, что кто-то на самом деле дьявол. А вдруг она уже переварила? Вдруг она решила, что я воплощение зла? И что, если она права?..

— Ты намного умнее меня и упрямее своей матери и это меня чертовски пугает. Что, если ты захочешь стать копом?
— Что, если и захочу?
— О, мартышка, меня били, в меня стреляли, как-то раз за мной гонялся даже голый мужик с гарпуном. И… меня пугают не сами ситуации, а то, как если бы в них оказалась ты. Дело не в том, справишься ли ты, я боюсь, что не справлюсь сам. И прости, но родитель всегда желает ребенку лучшего.

Отцы влияют на жизнь детей самым драматическим образом.

Выбор — забавная штука. Дай человеку другие варианты, другие обстоятельства, будет ли другим исход? Да, они могут оказаться на другой работе, найти вдохновение в других людях, но внутри будут все равно теми же людьми. Некоторые пойдут более темной дорожкой, не зная, что был другой путь, потенциал будет закопан поглубже, но не исчезнет. Кто-то вместо добрых поступков, будет совершать аморальные, но совесть у них будет та же, вопрос в том, решат ли они когда-нибудь прислушаться к ней. Иногда в чьей-то жизни просто не время делать определенный выбор, и как бы не хотелось подтолкнуть этих людей в правильном направлении, они должны сами найти свой путь. Некоторые находят любовь в самых странных ситуациях и каким-то образом даже становятся счастливее от этого. А некоторые, как ни поверни ситуацию, сделают тот же самый выбор, их потянет к тем же людям, накроет та же самая страсть.

Семья очень влияет на моральные принципы человека.

Ты не знаешь, каково говорить кому-то правду и видеть в его глазах жалость, будто ты сумасшедшая. И если мои друзья так на меня посмотрят, у меня разобьется сердце.

Удивительно, как маленькая деталь может изменить все. Взмах крыльев бабочки — и друзья не знакомы.

Чужой мусор — сокровищница для криминалиста.

— Я не могу больше оставаться здесь. Пирс прав, пребывание на земле, среди всех этих людишек… Все эти эмоции — это меня ослабляет.
— Ты будто подралась с десятком людей и бежала целую милю.
— Их было двенадцать. И четыре мили.
— Я к тому, что ты сделала это ради меня. Чтобы спасти меня. Эмоции… Эмоции — это тяжело, но поэтому они делают тебя сильнее. А сейчас… такой сильной я не видела тебя никогда.

— Я еще не видел тебя таким испуганным.
— Ты прав, не видел. Ведь я еще никогда не боялся умереть и потерять все. Но это делает меня не слабым, а опасным.

— Я больше никогда ее не увижу.
— Я знаю. Просто не верится.
— Ну хотя бы ты увидишься с ней, детектив. Когда-нибудь. В раю. Но я… Мне… Мне, к сожалению, путь туда заказан.

— Ты здесь всех знаешь, у кого может быть темный секрет, который он хочет скрыть?
— Да у любого.
— Что? Это благотворительный вечер!
— Благотворительность — это идеальный способ отмыть деньги. Жертвуй тысячи, чтобы отвлечь внимание от свистнутых миллионов.

— Проклятье испарилось, когда Хлоя полюбила меня.
— Да, видишь ли, не думаю, что произошло именно это. Ты был готов пожертвовать тем, чем хочешь, чтобы защитить другого. Впервые за всю свою жалкую жизнь, Каин, ты был самоотвержен. И, может быть, где-то в глубине души ты почувствовал, что наконец заслуживаешь смертности, которую так сильно хотел получить. Это ты полюбил детектива, а не наоборот. Она тебя никогда не любила.

— Я не знаю, можно ли ему доверять. Как понять, можно ли доверять человеку?
— Очень просто — нельзя. Люди всегда подводят. А знаешь, чему можно доверять? Боли. И я знаю, Пирсу сейчас очень больно.

— Ты в последнее время жалуешься на плохие сны. Тебе снится, что не можешь управлять крыльями.
— Еще мне снилось, что я король кентавров — это же не значит, что я буду носить подковы.

— Я следую всем правилам, внимательно отношусь к зацепкам, все делаю как она. Не остается времени на импульсивные глупости, которые помогают мне раскрывать дела. Подожди, вот что я упускаю — мне нужен я!
— Ты?
— Да! Чтобы вжиться в роль детектива мне нужен умный, непредсказуемый, красивый и сексуальный напарник. Одно из четырех у тебя есть, сойдет, молодец Дэниел!
— Офигеть, и что именно из четырех?
— … пошли.

Когда находишь человека, который придает твоей жизни смысл, то все остальное не так уж важно.

— Я ангел, я пойму, когда мои крылья вернутся.
— А до тех пор что? Ты такой же смертный, как и я? Разве нет?
— Ну, наверное, ты права. Если бы я умер прямо сейчас, я не уверен, что попал бы в рай.
— В таком случае, для меня точно никакой надежды нет.
— Вот здесь-то и надо верить, Шарлотта. Проявить надежду в безнадежные времена.
— Но вера… Ангел ты или нет, мне кажется ты абсолютно ничего не знаешь, как и я. Может, мы с тобой не такие уж и разные.

— Слова Шарлотты заставили меня задуматься. Может быть, божественные создания и люди… Люци, может они не такие уж и разные?
— Ты имеешь в виду в постели? Все знают, мои умения исключительные, а вот твои…
— Я про правила рая и ада. Все стоит на подсознании людей, их мыслях о заслуженном. Что, если это относиться к нам всем?
— Ясно. Тебе уже хватит, алкаш.
— Да нет, послушай ты, потеряв крылья, я думал, что Отец меня наказывает. А потом думал, что ты мое испытание, что я помогаю сбившейся с пути душе и каким-то образом приду к спасению. Но Люци, я просто гадаю, Папа мне ничего такого не говорил.
— А когда Он вообще, хоть что-то нам говорил?
— Вот и я к тому, брат, что если Он хочет, чтобы мы сами себя судили? И мои крылья, твои крылья, твой дьявольский лик… Брат, а что если все это контролируем мы сами?

— Ты была права, я пытаюсь вернуться к прежней жизни, сыграть наши величайшие хиты, ведь я избегаю необходимости разобраться с текущими проблемами. С моими чувствами к тебе. Я боялся… боялся, что… ты не захочешь меня, потому что видела лишь некоторые мои грани. И если ты увидишь их все, узнаешь меня целиком, то сбежишь.
— Люцифер…
— Детектив, это правда. Моя другая сторона плохая, даже чудовищная, но ты хотела правды, и ты заслуживаешь правды. Сейчас я не могу тебе это показать, поэтому я просто скажу тебе это. Детектив… Хлоя, я дьявол.
— Нет, это не так. Для меня — нет.

Чтобы подобраться к демону есть лишь один способ: дать ей думать, что она подбирается к тебе.

— Прошу отметить, детектив, что я ни разу не спросил о вечере с Пирсом. Потому что понимаю, что это не мое дело.
— Ты прав, не твое.
— Но мисс Лопес считает, что вы трахнулись.
— Что?
— Это ее слова, не мои. Просто подумал, что тебе стоит знать.
— Мы просто сходили на концерт. Ничего такого.
— Да, доктор Линда тоже так сказала.
— Это не твое дело, но ты обсуждаешь его со всеми подряд?
— Знаю, люди такие любопытные!

Ты возвел стены, я думала, это часть твоего образа крутого парня, но теперь вижу в чем дело — ты боишься. И знаешь в чем грустная правда? Если не научишься открываться, тебя никто никогда не полюбит.

Никогда не знаешь, когда накроет вдохновение.

Если что-то слишком хорошо для правды — держись от нее подальше.

Гораздо лучше двигаться вперед, а не застревать в прошлом. Мы не можем переписать историю.

Иногда мы переходим границы, которые не стоило, что вызывает размолвки с дорогими нам людьми. Справедливо брать на себя часть ответственности во время конфликта, даже когда вторая сторона ведет себя нерационально.

Нельзя никому позволять вставать между тобой и тем, что тебе нравится в этой жизни. Иначе и жить не стоит.

Дружба — штука двусторонняя.

— Я хочу умереть. <…> Я тысячи лет брожу по земле, я видел и делал все, что только возможно. Смотрел как все, что только мне известно обращается в прах. Снова и снова.
— Прямо, как будто…
— В аду? Да. Я ищу выход целую вечность…

— Покеда, Люцифер.
— Нет, я не понимаю, почему не сработало?
— Зря я полагал, что ты сможешь что-нибудь придумать.
— Ну, хорошая новость в том, что у нас есть целая вечность!
— Для меня это новости плохие.

То, что делает нас уязвимыми, зачастую у нас под носом.

Чтобы найти способ тебя убить, я должен сначала тебя понять, найти твои сильные и слабые стороны. У каждого свой криптонит.

— Ты даже не представляешь, как надоедает быть бессмертным человеком.
— Не могу сказать.
— Ну, что ж, а я поведаю. Сначала ты вынужден смотреть как все, кого ты любишь, умирают. И это ужасно. А помимо всего, так жить еще и весьма скучно. Я побывал везде, куда можно съездить, перепробовал всю еду, секс, музыку. Меня больше ничто не удивляет.
— А «Игру престолов» ты смотрел?

Индустрия бриллиантов — самый величайший обман, придуманный не мной. Тысячи долларов за куски древнего угля. Невероятно.

— Что? Опять пятно поставил? Этот костюм невозможно не запачкать.
— У тебя крылья!
— А, точно, я забыл. Вечно вас, людей, это смущает.

Интересно, почему я раньше не догадался? Первый в мире убийца, отмеченный Господом и обреченный ходить по земле в одиночестве и муках до скончания веков. Впечатляющее прозвище. Но даже оно не такое нелепое, как Грешник. Согласен, Каин?

Тянись к ожидаемому, но позволяй себе удивляться.

Обращай внимание на действия, а не на слова.

— Эта, так называемая уникальная программа, якобы делает из плохих детей хороших?
— В мои времена такой программой был бабулин сапог — эффективное средство.

— Да что тут понимать? Люцифер делает, что хочет, говорит, что хочет и ему все сходит с рук. Он беспрерывно тусит, у него бесконечный приток денег, тачку водит отпадно. И каждый вечер спит с новой горячей штучкой.
— Какое ужасно одинокое существование.
— Да-да, звучит ужасно.

— Вас когда-нибудь уже ранили на работе?
— Ну, есть пара шрамов, но смерть еще никогда не казалась такой близкой.
— Да, когда меня подстрелили, я была просто в ужасе. Все думала, как все может закончится вот так внезапно? Но самое лучшее, что я сделала — я вернулась на работу и продолжила ее выполнять, понимаете? Ведь жизнь и вправду очень коротка. И надо просто жить, пока можешь.

— Я не изменился. С крыльями я или без, могу ли показать свое лицо или нет — это неважно. Я именно тот, кем был всегда — каратель. И спасибо тебе за то, что ты мне об этом напомнил.
— Как мило с твоей стороны. Но, видишь ли, мне кажется, что сегодня ты пытался наказать не человека.
— А кого же тогда?
— Себя, Люци. За то, что тебя не было рядом с Хлоей в минуты опасности. Ведь она дорога тебе. И, если все действительно так, то ты сильно изменился и уже совсем не тот владыка ада.

— Значит, он в Вегасе с кем-то в восхитительном, в мой день рождения? А знаешь, что? Почему мне не плевать? Вот почему? Это же так глупо!
— Ну что ты, чувства это не глупо.
— Эти чувства глупые, ясно? Вот это, конкретно, чувство — тупое.

Это же Вегас — этот город всегда вызывает на бис.

— Да что с вами такое, люди? Вечно во всем вините меня. Я никого ни к чему не принуждаю!
— Неправда! Ты обманом заставляешь грешить, обрекаешь на муки.
— У меня для тебя есть история, журналистик. Я еще ни одному человеку об этом не рассказывал. Я не решаю, кто попадет в ад.
— А кто решает?
— Вы сами. Вы сами себя туда отправляете. Вас ведет собственная вина, сами себя заставляете снова и снова переживать собственные грехи.

— Я хотела спросить насчет этого. Ты ведь не буквально имеешь в виду про бездушность?
— Вообще-то, это правда — у демонов нет души. Поэтому они так стремятся жить моментом.
— Да, когда я умру, то все, Мэйз кранты.
— Нельзя тратить ни секунды. Вы, людишки, могли бы этому поучиться.

— И как ты делаешь это каждый вечер?
— А как иначе?
— Боюсь, что печень тогда откажет. Мы пьем три часа, но я-то знаю, что ты пьешь…
— Со вторника.

Это не я убил тех детей. Они были подростками, поэтому я и отказался. <…> Убивая, ты теряешь частицу души. Я хочу сохранить то, что осталось. И мне кажется, ты понимаешь.

Может, она хочет доказать, что у нее в жизни есть предназначение, с душой она или без. Каждый из нас хочет с чем-либо себя связать, Люцифер. Или с кем-либо.

Если тебе и правда надо понять меня, то сначала ты должен пройти милю в моих итальянских лоферах.