Сад — это волшебное пространство, где каждый цветок, каждое дерево и каждый кустарник раскрывают свою уникальную красоту. Здесь время течет медленнее, а сердце наполняется спокойствием и гармонией. Вдыхая аромат цветов и слушая щебет птиц, вы погружаетесь в мир нежности и умиротворения, ощущая себя частью природы. Красивые статусы про сад собраны в данной подборке.
Фруктовые сады, пастбища и виноградники были не только буффером, сдерживающим наступление песчаной стихии, не просто приятными украшениями ландшафта. Они поддерживали дух (и столы) Дома Ордена. Они поддерживают мой дух.
Детский сад — это начальная стадия перепрошивки обезьяны в человека.
Из моего опыта даю совет… Вообще счастливый брак, или союз двух людей это то что видят люди на поверхности, внутри это кропотливая, каждодневная работа над отношениями, при условии, что люди любят друг друга и главная роль принадлежит Мудрой Женщине, …..которая тонко и без нажима приводит отношения в русло,которое подпитывает Любовь родниковой водой, а не помоями, потому что мужчины, на мой,взгляд, более чистые, где-то,как дети наивные и вспомним, кто же соблазнил Адама в Райском Саду?А жить с глупой женщиной невозможно, пусть у неё всё будет идеально внешне, старость всё равно внесёт свои коррективы, когда у красотки не будет ни ума ни внешности,а вот попусту потраченное время, никогда не вернётся, а время бесценно! А если у вас спутница и красивая и мудрая, что бывает редко, то вы выиграли Джек Пот!
И в вишнёвом саду можно попасть в яблочко
Я даже не могу вспомнить, когда последний раз плакал от физической боли… Возможно в детском саду. Зато от душевной помню прекрасно, давеча на вечерах…
Спаситель — это Христос без Нагорной проповеди. Это, если угодно, «отклонение в сторону» Ветхого Завета. Это «спасение» без любви, распятие без моления в Гефсиманском саду. Этот образ — отрицание того, что для меня неприемлимо в христианстве, да и любой другой религии, ни во что не ставящий «земную жизнь» в ожидании вечного блаженства в царствие небесном. Тем не менее любой внимательный читатель легко заметит не только бросающееся в глаза сходство, но и очень важные различия. А это, в свою очередь, должно было подвести к некоторым основополагающим выводам — кои, как я вижу по обсуждению, практически никто не сделал. Придется разъяснять в ГБ-2, хотя я искренне надеюсь этого избежать.
Господь сотворил женщину, и в райском саду всем сразу стало мало места.
…Излагая свою программу, я не хочу тратить Ваше время и свои силы на споры о прошлом или на политические склоки. Важно другое — каким будет завтрашний Петербург, какой будет наша жизнь и жизнь наших близких. До процветания ещё далеко, но возможно ли добиться его так быстро в стране, испытавшей шоковый экономический кризис. Спросите себя: какой была ваша жизнь? Да, инфляция, рост цен, проблемы со снабжением. Первые два года мы в основном затыкали дыры, чтобы обеспечить жизнедеятельность города. Я до сих пор с содроганием вспоминаю ситуацию декабря 1991 года, когда я вынужден был разбронировать тридцать миллионов банок консервов. И город месяц жил только на консервах. Поэтому легко сейчас обвинять, упрекать, обещать — сегодня у города уже другие возможности. Завтра их будет ещё больше. Петербуржцы уверены, что каждый пенсионер вовремя получит пенсию, что в разгар суровой зимы в домах будет свет и тепло, что найдутся средства для ремонта школ и детских садов, жилых домов… Стабильность — трудная, на пределе возможностей, — но она достигнута. Моя главная задача сегодня — продолжить начатое. Можно потратить ещё многие годы на возведение ещё одного фундамента или начать усовершенствовать старый. Но я считаю, что фундамент не должен стать самоцелью. Пришло время возводить стены…
Моя мечта: монастырский сад, библиотека, старое вино из погреба, длинная трубка и какой-нибудь семидесятилетний «из прежних», который приходил бы по вечерам слушать, что я написала, и сказать, как меня любит. Я хотела, чтобы меня любил старик, многих любивший. Не хочу быть старше, зорче. Не хочу, чтобы на меня смотрели вверх. Этого старика я жду с 14 лет…
Жили-были себе брат да сестра, петушок да курочка. Побежал петушок в сад и стал клевать зеленёхонькую смородину, а курочка и говорит ему: «Не ешь, Петя! Обожди, пока смородина поспеет». Петушок не послушался, клевал да клевал, и наклевался так, что насилу домой добрёл. «Ох!
Н. Пимоненко, 1905 г. ]]Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешень пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник — ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит; все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь!
Помню раннее, свежее, тихое утро… Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах мёда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, – непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звёздное небо, чувствовать запах дёгтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их сочным треском одно за одним, но уж таково заведение – никогда мещанин не оборвёт его, а ещё скажет:
На протяжении многих десятилетий правители Фив ладили с гиксосскими царями, мирно уживались с ними, пока около 1530 года до новой эры очередной фиванский правитель Камос, вопреки советам придворных, не решил положить конец этому перемирию и не начал свою «реконкисту», устремившись войной на Аварис ― на царя Апопи. Сохранилась надпись, оставленная Камосом. Более полувека назад она была найдена в Фивах, в Карнакском храме. «Смотри, я пришел! Я удачно осуществляю дело моей рукой. Превосходно мое дело! Клянусь Амоном-Сильным, я не оставлю (?) тебя, я не дам, чтобы ты попирал мои поля. О, азиат мерзопакостный! Смотри, я пью вино твоих садов, отжатое для меня азиатами, из того, что я захватил. Я разорил твое место обитания, я срубил твои деревья.»
Они были в прекрасном саду-огороде, который содержался в большом порядке. <…> Огромные грядки с овощами также отличались своеобразной прелестью. Спаржа с изящными стеблями и шелковистыми волосиками, блестевшими от вечерней росы, напоминала рощу карликовых елей, покрытых серебристым флёром. Горох, поднимаясь на подпорках легкими гирляндами, образовал длинные беседки, какие-то узкие таинственные проулочки, где щебетали крошечные полусонные малиновки.
В нынешнюю эпоху одежда сделалась для человека чем-то вроде кожи, с которой он ни при каких условиях не разлучается; одежда так же необходима человеку, как шерсть животному; в результате о том, как выглядит человеческое тело, никто уже не вспоминает. Всякий, кто хоть немного знаком с художниками и кому случалось бывать в их мастерских в то время, когда им позируют натурщики, испытывает при виде неведомого зверя — амфибий обоего пола, выставленных на обозрение публики, — безотчётное изумление, смешанное с лёгким отвращением. Экземпляр неизвестной науке породы, недавно привезённый из Центральной Австралии, вне всякого сомнения, не выглядит так неожиданно и так ново с зоологической точки зрения, как обнажённый человек; поистине, в Зоологическом саду следовало бы установить клетки для самцов и самок из породы homo, сбросивших искусственную кожу. На них смотрели бы с таким же любопытством, как на жирафу, онагра, тапира, утконоса, гориллу или двуутробку.
У нас дедовщина начинается в детском саду.
Филострат копал чемерицу и молился Аполлону и Эскулапу, чтобы вылечить свою возлюбленную от сумасшествия. Видит он её в пустых улицах петербургских. Простоволосая, не знает она, что делать с собой. Взбегает на мост деревянный ― мост вместе с нею бежит. Не сбежать ей с моста. Поднимается мост вместе с нею и летит над городом. А Филострат в руки схватив чемерицу, снова падает у ног Аполлона в Летнем саду. Но, когда зари вспыхнула колесница, видит он себя не в Летнем саду, а на Чёрной речке на греческом саркофаге, а рядом с ним стоит его возлюбленная.
Муза убрала сад. Вымыла следы крови и мяса. Подмела опавшие листья. Ничего путного она не придумала. И ей захотелось к себе, в свой сад, к Гримёру, от чужих тайн, от чужой грязи.
Это целое искусство — среди мнимых шансов угадать свой настоящий. Думаю, что их тех, которые мне попадались на пути, я поймала за хвост и использовала больше половины. Главное в охоте на шанс — отсутствие страха. Шанс может потребовать от тебя отказа от чего-то привычного и правильного. Умение отказываться у некоторых — врожденное. Но, как правило, человек легко отказывается или в молодости, или в старости. В середине жизни, когда хватило бы сил для настоящего взлета, этот человек чаще всего боится погнаться за шансом — и напрасно. Может быть, где-то на краю земли есть кладбище упущенных шансов. А, может, есть райский сад, куда они, оказавшись невостребованными, возвращаются и сверху высматривают своего человека…
Весна здешняя — не северная; взялась дружно. Грязь по улицам, жидкая, не перейти, — засохла сначала калмыжками, а потом в толстый пуховый настил пыли обратилась. Зазеленели вишнёвые сады, а в прокурорском саду такая пошла благодать, что какое ни пекло, — там тень и сладость, да ещё от реки водяной прохладой несёт.
Почему г-н посланник Резанов и решился съездить в Лагуну с нашими естествоиспытателями для осмотрения ботанического сада, заведенного там маркизом де Нава на тот конец, чтобы развести в оном все растения земель, лежащих между тропиками, а особливо, Южной Америки, и приучив оные к климату менее тёплому, пересадить после в Гишпанию с надежнейшим успехом. Сие полезное заведение делает немалую честь усердию к отечественным пользам маркиза де Нава, употребившего на то знатную часть своего собственного имения. В начале приобрело оно одобрение Королевское и находилось под хорошим присмотром; ныне же перестали, как сказывают, пещися о содержании оного в надлежащем порядке. Другая побудительная причина сего путешествия наших естествоиспытателей состояла в том, чтобы осмотреть находящееся недалеко от Оротавы необычайной величины так называемое драконово дерево, имеющее на десятифутовой высоте своей от земли 36 футов в окружности.
Корни прославленного оптимизма традиционной экономической теории, приведшего к тому, что экономисты стали выступать в роли Кандидов, которые, удалившись из мира для обработки своих садов, учат, что всё к лучшему в этом лучшем из миров, лишь бы предоставить его самому себе, лежат, на мой взгляд, в недооценке значения тех препятствий для процветания, которые создаются недостаточностью эффективного спроса. В обществе, которое функционировало бы в соответствии с постулатами классической теории, действительно была бы налицо естественная тенденция к оптимальному использованию ресурсов. Весьма возможно, что классическая теория представляет собой картину того, как мы хотели бы, чтобы общество функционировало. Но предполагать, что оно и в самом деле так функционирует, — значит оставлять без внимания действительные трудности.
Постсоветское время — это продолжение того, что сеялось. У нас произошла катастрофа. Советская система была огромным воспитательным лагерем. Они хотели создать нового человека. И в школе, и в детском саду проповедовался человек индоктринированный, у которого совсем отнята свободная воля, который назывался сознательным, только если он готов исполнять всё, что ему говорится. Но такой человек лишён возможности думать о чём-нибудь сложном и глубоком.
Я очень люблю Москву, я ей благодарна за всё то, что она мне дала и даёт. Конечно, в этом городе мне не хватает гор и родного воздуха. Когда я устаю и мне грустно, вспоминаю родное село, мысленно выхожу в наш огромный сад и вдыхаю сказочные вкусные запахи. И когда силы оставляют совсем, сажусь в самолёт лечу на родину. Но там уже после пяти дней отдыха начинаю беспокоиться, волноваться, скучать, даже мышцы крутит от желания двигаться куда-то дальше, бежать, что-то делать. Если у меня цели огромные, они мне кажутся в какой-то степени недостижимыми, но так интересней жить. Когда то, чем ты занимаешься, по настоящему нравится, силы находятся. И если впереди ты видишь свою цель, мечту, это не даёт ни заблудиться, не потерять надежду.
В запущенном саду приходилось с трудом разыскивать замечательные гибриды. Не было рук, чтобы привести сад в порядок.
Путь, устланный цветами, приводит к опустошенному саду.
Но только и было, что взгляд издалека, Горячий сияющий взгляд на ходу. В тот день облака проплывали высоко И астры цвели в подмосковном саду. Послушай, — в каком это было году? С тех пор повторяю: а помнишь, а знаешь? И нечего ждать мне и все-таки жду. Я помню, я знаю, что ты вспоминаешь И сад подмосковный, и взгляд на ходу.
Так свершились предков дела В миллионах райских садов. Всех Адамов тьма унесла. Все они — семена без плодов.
Без навоза не вырастить сад, не взрастить урожай.
Умереть легко, когда ты совершенно здоров. Прекрасным весенним утром, в саду, в приятном и бодром расположении духа, — как просто было бы лечь на траву и отойти в мир иной!
Учись у родника, который лихорадит ночные сады, и никто не знает, когда он смеётся и когда плачет, когда начинается и когда кончится.
Перо – это творец полчищ слов, оно служит желанию и не томится скукой от излишества; оно молчит, стоя, и говорит, двигаясь по земле, белизна которой затемняет, а чернота – освещает; оно как бы целует ковер у ног владыки или приоткрывает ворота плодового сада.
У меня нет оружия. И я не против запрета на ношение оружия. Он мог бы сотворить настоящие чудеса. Уличное насилие в Америке запредельное. Когда приезжаешь в Европу, кажется, что сбежал от постоянного ощущения опасности. В Европе тоже убивают и насилуют, но, по сравнению с Америкой, это просто детский сад какой-то. Хотя, если взглянуть на это все немного иначе, можно сказать, что запрет на ношение оружия в Штатах — немного лицемерная идея. Америку основали люди со стволами в руках, которые просто брали что им понравится. Мы, в общем, нация воинов. Мы очень легко заводимся, и иногда по делу.
Вода в графине — чудо из чудес, Прозрачный шар, задержанный в паденье! Откуда он? Как очутился здесь, На столике, в огромном учрежденье? Какие предрассветные сады Забыли мы и помним до сих пор мы? И счастлив я способностью воды Покорно повторять чужие формы. А сам графин плывет из пустоты, Как призрак льдин, растаявших однажды, Как воплощенье горестной мечты Несчастных тех, что умерли от жажды. Что делать мне? Отпить один глоток, Подняв стакан? И чувствовать при этом, Как подступает к сердцу холодок Невыносимой жалости к предметам? Когда сотрудница заговорит со мной, Вздохну, но это не ее заслуга. Разделены невидимой стеной, Вода и воздух смотрят друг на друга…
Вышел волк голодный, видит полн ягнят простор степной, Медленно проходит стадо мирной пастьбою ночной. Режет волк овец. А овцы щиплют сочную траву. Волк и овцы наполняют с жадностью желудок свой. Волк траве — ягненок мирный, а для волка он — трава. Помни это! Редко встретишь меткий оборот такой. Помни это выраженье, зорче в жизнь свою вглядись: Волком быть или ягненком, бойся участи любой! Ты в погоне за ягненком? Но, глупец, не забывай: На тебя, как на ягненка, смотрит кто-нибудь другой. Ты не волк и не ягненок? Почему же при дворе Состоишь? Без оговорок дашь ли мне ответ прямой? Не гордись, что хлеб пшеничный и ягненка ешь, а друг Черствый хлеб, отсевков полный, ест с холодною водой. Одинаково придется как тебе, так и ему Вечность пролежать недвижно без обеда под землей. Разве ты услышишь это, разве сердцем ты поймешь, Если уши внемлют пенью, если взгляд пленен игрой? Удивительного хочешь. Чуда в жизни ищешь ты. Что ж в окно через решетку смотришь ты па мир земной? Нет, гляди и удивляйся на себя, что скован ты Цепью крепкою под этой высью вольной голубой. Что в неведении жалком чистая твоя душа, Как сова, живет в руинах, в сумрачной степи глухой! Что тебе от этих пышных цветников, садов, дворцов? Плоть твоя — чертог прекрасный, панорама — разум твой. Спишь ты сладко. Над тобою днем и ночью небосвод Колыбельным пеньем веет, а не громом, не грозой. Если жизнь провесть ты хочешь, как осел, в еде и сне, Ты душой увязнешь в муках, как в грязи осел зимой. Чтоб с лицом, покрытым прахом, не предстать пред судией. Чистою водою знанья лик души своей омой! Баня, мускус и бальзамы старости не победят; Старые стирать одежды и утюжить — труд пустой. Ведь они не обновятся… наставления прими, Хоть совет полезный горек, как целительный настой. Сохрани же от худжата хорасанского навек Слово доброго совета, слово мудрости живой!
Первый сад создал Бог, а первый город — Каин.
Жизнь похожа на сад. Чудесные моменты могут случаться, но не могут быть сохранены надолго, разве что в памяти.
Демократия — это лишь мечта: она стоит в одном ряду со сказочной Аркадией, Санта-Клаусом и райским садом.
Никогда не забывайте о собственном удовольствии. Не забывайте, что вы чувствовали, когда были маленькими, когда вас катали в коляске, когда вы гуляли по аллеям бабушкиного сада. Храните эти воспоминания. В трудную минуту они помогут вам воссоздать атмосферу спокойствия и радости. Не будьте цензором по отношению к себе: когда вы чувствуете, что хотите танцевать, — танцуйте.
Вместе они любили сидеть на склоне холма. Оттуда видны им были церковь, сады, тюрьма. Оттуда они видали заросший травой водоем. Сбросив в песок сандалии, сидели они вдвоем.
В целом, всё достаточно предсказуемо. Навальный не имел ни одного шанса в суде доказать вот эти свои обвинения, потому что, если честно, они настолько неквалифицированые, что это годится для Ютуба, для интернета, для пиара и для «езды по ушам» молодому поколению, которое, на самом деле, ничего вообще не умеет. Вот это сейчас самая распространённая вещь: «ничего не умею, ничего не знаю, но очень много о себе думаю, научился нажимать кнопки, учиться я ничему и никогда не хотел, собственно говоря, я менеджер широкого профиля по продаже трусов, предположим, в мечтах — ландшафтный дизайнер или там голливудский продюсер, на самом деле — пустое место». Вот это обычное сейчас дело среди креативной молодёжи. Вот для того, чтобы ездить им по мозгам — его аргументы вполне себе подходят, но в реальности, для суда — он не мог представить ничего… <…> С другой стороны, честно говоря, мне не ясно, а что будет дальше по поводу Усманова. Да, формально Усманов выиграл суд. Но Навальный не будет извиняться, потому что вот это вот вся его аудитория, весь этот «ботанический сад», который я сейчас вот описа́л в двух словах, весь этот планктон революционный, он ни за что в жизни не простит ему никаких извинений. Он это понимает. Он ценит вот эту всю эту биомассу, которая колышется… Он на неё рассчитывает, что когда она подрастёт и обретёт какие-то свои ложноножки — она потом проголосует за него на следующих выборах. Он на них рассчитывает и извинятся он не может.
Помнится, как-то видел картинку, надо полагать, гейского рая. Одинаково коротко стриженные легко одетые качки с торчащими сосками прогуливаются в обнимочку по саду среди радуг, толкая перед собой коляски со счастливыми младенцами (усыновлёнными, надо думать, ибо если не усыновлёнными… то страшно подумать, из какого места рождёнными). Затошнило даже сильнее, чем от буклетов баптистов-иеговистов с картинками приторного всеобщего счастья.
Творчество больших художников есть всегда прекрасный сад и с цветами и с репейником, а не красивый парк с утрамбованными дорожками.
… от Канн, где царит тщеславие, и до Монако, где царит рулетка, в эти края приезжают лишь для того, чтобы пускать пыль в глаза или разоряться, и под этим прекрасным небом, в этом саду цветущих роз и апельсиновых деревьев, люди выставляют напоказ свое пошлое чванство, глупые претензии, низкие вожделения, обнажая натуру человеческую во всем ее раболепии, невежестве, наглости и алчности.
Вот я в ночной тени стою Один в пустом саду. То скрипнет тихо дверь в раю, То хлопнет дверь в аду. А слева музыка звучит И голос в лад поет. А справа кто-то все кричит И эту жизнь клянет.
Я не против верующих. Знаете, я говорил с ними, слушал, как они нудят: «Я усердно молился, и появилась фея!» Правда? Отлично. Держи печеньице. Единственно мне не нравится, когда они пытаются заставить меня увидеть фею. «Ты должен пустить фею в своё сердце!» Послушай, да я не пустил бы её даже в свой сад, ясно? Пристрелил бы без предупреждения. Если бы она существовала. Но её нет. Так что держи второе печеньице и, пожалуйста, успокойся, хорошо?
Сам я, когда пробъёт мой час, хотел бы одного — остаться. Пусть тело моё похоронят в саду, и раз уж мне не суждено небо, стану по крайней мере землёй.
Жители Русановских садов пусть не волнуются. Я туда поеду, мы походим по травке и примем решение.
Да, верным людям дарит рок мучений и невзгод немало, Он на страданье их обрек — обид и мук им шлет немало. Нещадны тяготы опал, и верных на земле не сыщешь: Их прахом бедствий осыпал сей древний небосвод немало. Лекарства от небесных бед не отыскал никто вовеки: В ларце судьбы их нет как нет, и не смягчится гнет нимало! Желанным перлом обладать желаешь — жизнь отдай и душу: Мир ценит эту благодать и за нее берет немало. За ближних жертвуя собой, как ждал я верности ответной! Да буду я храним судьбой — мне стоил мой просчет немало. О шах! Мужей благой стезей не устрашай мечом гонений, Кровавой карой не грози — бездольных страх неймет нимало. Освободи свой дух смелей из клетки суетных желаний: Плененный страстью соловей грустит в плену тенет немало. Мечтой о чаще райских благ не скинуть путы своелюбья — За чашу тлена жертвой ляг: она оков порвет немало. О Навои, лелей мечту о кущах цветника иного: Ведь от ворон в мирском саду и бедствий, и забот немало!
Мамы и бабушки потребовали убрать с остановок транспорта плакаты с картиной Босха «Сад земных наслаждений». Любознательные детишки пальчиками будут тыкать в разные места, вопросы нехорошие задавать, бабушкам и ответить нечего.
Котенок в животном мире — все равно что розовый бутон в саду.
Растёт лосось в саду на грядке; потек вином заглохший пруд; в российской жизни всё в порядке; два педераста дочку ждут.
Не всё ли мне равно — я гений Иль заурядная безда́рь, Когда я точно сад весенний И весь сплошная светозарь…
Лодейников прислушался. Над садом Шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, Свои дела вершила без затей. Жук ел траву, жука клевала птица, Хорек пил мозг из птичьей головы, И страхом перекошенные лица Ночных существ смотрели из травы. Природы вековечная давильня Соединяла смерть и бытие В один клубок, но мысль была бессильна Соединить два таинства её.
Детство моё — сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительно долгие ночи. Мне более знакома «Страна кровати», чем зелёного сада.
Розовеющий призрак зари Возникал над высоким строеньем. Гасли в мокром саду фонари, Я молился любви… Озари! Безмятежным своим озареньем.
(По)д т(ен)ью сл(ад)остной (по)луд(ен)ного сада В широколист(вен)ном (вен)ке из (вино)града.
О сад ночной, таинственный орган
Человек похож на яблоко из райского сада.
Всем известна история заведения огородов и садов в прежние времена с учетом изменяющихся мод. К сожалению с зтого времени сохранилось мало таких объектов свидетельствующих о преданности человека природе.
Ругаясь матом, девушки прошли. Как будто кто в саду Под сакурой нагадил!
Недавно Маккейн назвал меня социалистом за то, что я хочу отменить сокращения налогов, введенные Бушем для богатейших американцев. К концу недели он будет обвинять меня в том, что я являюсь тайным коммунистом, потому что в детском саду я делился игрушками, делился своим бутербродом с ореховым маслом и вареньем.
Вовлечение человека в общество — одна из важнейших задач детских садов. Уж не знаю, многие ли заведующие садиками со своими методистами догадываются об этом.
Чу! Подражая соловью поет Безумная звезда над садом сонным. Из дирижабля ангелы на лед Сойдя молчат с улыбкой благосклонной.
Красивая душа человека — это как сладкая дыня с сочным ароматом. Такая дыня радует и вкусом, и запахом, и своими полезными свойствами. Так же с человеком, если его душа такая же красивая, как спелая дыня. Красивая душа подобно солнцу дарит нам позитивные эмоции. Очень важно, чтобы человеку на пути встречались красивые души и чтобы он сумел эту красоту разглядеть. Есть с виду невзрачные, но очень вкусные и полезные ягоды и фрукты. Бывает наоборот, когда красота скрывает яд. Так и во встречающихся на пути людях важно обращать внимание не на внешность, а на внутренний мир. Некоторые души подобны прекрасным цветам, а некоторые целым садам!
Ложные ценности это завядшие цветы в саду нашего сознания.
Книга — это сад, фруктовый сад, сокровищница, вечеринка, компания, с которой тебе по пути, наставник, множество наставников.
Бьёте точно в цель! Врач должен копать канавы. Землекоп раз в неделю дежурить в детском саду. Философы дважды в десять дней мыть грязную и жирную посуду. Математики пусть руководят занятиями в школьных гимнастических залах. Поэты для разнообразия пусть водят грузовики. А полицейские детективы… — …должны разводить собственные райские сады, — тихо закончил я.
Если болван прочтет стихи, его принимают за поэта. Верят, что ему по душе ветхий дырявый паркет, верят, что он любит мангуст. Верят, что ему лестно доверие гадюки, прогуливающейся под столом у него по ногам. Отдают ему своё сердце — дикий сад, а ему по вкусу только подстриженные газоны. И болван уводит принцессу в рабство.
Мы увидали ровный, сильно удлинённый четырёхугольник, довольно большой, больше двора. Он был похож на сад, потому что кругом вились лабиринтом узкие песчаные дорожки. Одна шла вдоль ограды, другая, пошире, к заколоченной террасе дома. Ограда везде была ровная, глухая, сплошная, только в левой стороне, ближе к дому, чернела дверка, в которую мы вошли. Недалеко от ограды была врыта в землю каменная цистерна, в ней, пониже сырой зелени на боках, тяжело лежала тинная вода. В саду не было ни деревьев, ни обычных цветов: вдоль всей ограды, и по бокам других дорожек, и около цистерны стояли громадные зеленоватые кадки с железными обручами. Из кадок шли, корчась, коробясь, виясь по песку или торча вверх, мясистые члены бесконечных кактусов. Я видел небольшие кактусы прежде и никогда не верил, что они — растение.
А что это за звуки, вон там? — спросила Алиса, кивнув на весьма укромные заросли какой-то симпатичной растительности на краю сада. — А это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот. — И.. И что же они там делают? — поинтересовалась девочка, неминуемо краснея. — Как и положено, — Кот зевнул. — Случаются…
Кто не был меж людей вовек почтен приветом верности, Тот сам — проклятие времен и чужд он метам верности. Она мне — и душа и жизнь, а неверна — что ж странного? Кто видел, чтобы жизнь была верна обетам верности! А если ты верна, так что ж? Ты — пери, чудо вымысла! Доступно ль человеку быть в ладах с заветом верности? Ах, от людей мне ничего, кроме обмана, не было, Хоть сам всегда был верен им по всем приметам верности. Нет верных роз в саду времен — они не распускаются, Нелепо ждать, чтоб розы там алели цветом верности! Напрасно верности не жди: я сердце отдал преданно, Но тщетно — не было в ответ мне и при этом верности! Раз оказалась неверна, о Навои, красавица, Ты, знавший верность от других, не верь суетам верности!
В мирских садах не думай о плодах, Одни лишь ивы плачут в тех садах. Приблизился садовник. Берегись! Пройди как ветер и пребудь как прах.
Сам по себе муравей — существо мудрое, но саду он враг.
Весною сад повиснет на ветвях, нарядным прахом приходя в сознанье. Уже вверху плывут воспоминанья пустых небес о белых облаках. Тебя он близко поднесет к лицу, как зеркальце, но полуотрешенно, слабеющей пружиной патефона докручивая музыку к концу. Потом рукой, слепящей, как просвет, как уголок горящего задверья, он снимет с лет запретных суеверье. Быть иль не быть — уже вопроса нет.
Щедрость — это дерево, что в саду человечества цветет, или, вернее, с этого дерева полезный плод. Оно — волнующееся море края людского или даже драгоценный жемчуг дна морского. Человек без щедрости — это не несущие дождь весенние тучи, это татарский мускус непахучий. Если дерево бесплодно — это лес дровяной, недождевая туча — это просто дым.
Опустела без тебя Земля, Как мне несколько часов прожить? Так же падает листва в садах, И куда-то всё спешат такси, Только пусто на Земле одной, без тебя А ты… — ты летишь и тебе Дарят звёзды свою нежность. Так же пусто было на Земле И когда летал Экзюпери, Так же падала листва в садах, И придумать не могла Земля Как прожить ей без него Пока он летал, летал И все звёзды ему Отдавали свою нежность. Опустела без тебя Земля, Если можешь, прилетай скорей…
К нам не извне приходит озаренье, Внутри себя несем мы свет прозренья. Взгляни на мир: свое тепло дает Одно и то же солнце всем в даренье. Но от его лучей пустыня мрет, А сад цветет с его благословенья. В том, что само бесплодие несет, Ничто извне не вызовет цветенья.
Отказ от языка ассемблера был яблоком раздора в наших садах эдема: Языки, использование которых приводит к растранжириванию машинного времени, греховны. Бормашина сегодня позволяет своим программистам отказаться от фигового листка.
Если хочешь, чтобы цветы твоего сада не умерли, сломай ограду сада.
Когда я работаю в саду, все проблемы вылетают у меня из головы.
Нет ничего более чуждого русскому космизму, чем регулярный последовательный труд. Чтобы долго-долго работать в одной точке пространства, возделывая свой сад (вариант: подстригая уимблдонский газон), наш темперамент не предназначен. Не случайно труд у нас проходит по категории подвига. Отсюда и «трудовая доблесть», и звание «Герой труда».
Казалось бы, для моего поколения, родившегося через десять-пятнадцать лет после Октябрьского переворота, возвращение к истокам нашей национальной истории и культуры было заказано. Уже с первых сознательных шагов — с детского сада, со школьной парты — нашу память усиленно промывали в ядовитых щелочах официальной пропаганды, пытаясь вытравить из неё даже те жалкие остатки ушедшего в прошлое мира, которые могли (в разговорах, песнях и сказках) перейти к нам от наших более старших или близких современников<…>.
Нет садовника — нет сада!
Как до детского сада, так и уже при его посещении время ребят главным образом разбазаривается впустую.
Есть несколько способов разбивать сады: лучший из них — поручить это дело садовнику.
Часто он писал <дневник> пьяный. Алёша спал рядом. Была такая тишина, что когда собака пробегала по саду, было слышно в кабинете. Он засыпал на стуле…
Из четырёх времён в году весна милей и ярче всех: с полей последний сходит снег, и почки пучатся в саду; она не терпит зимних бурь, она людей зовёт к труду и, как зима бровей ни хмурь, — выводит на небо звезду. Из четырёх времён в году лето светлей и жарче всех: оно дает созреть плоду и рассыпает свет и смех; <…> Из четырёх времён в году осень ясней и тише всех: не слышно птиц, и на виду последний вызревший орех; <…> Из четырёх времён в году зима свежей и крепче всех: она пруды кует в слюду и заячий меняет мех…
Как промаюсь я, службы все выстою, Да уйду на ночь в келью свою, Да лампадку пред девой пречистою Засветив, на молитве стою… Я поклоны творю пред иконою И не слышу, как сладко поют Соловьи за решёткой оконною, В том саду, где жасмины цветут…
«Можно подумать, Сенат собирается отправить детей в концлагерь» — ответ родителям, демонстрировавшим в 2002 году против повышения платы в детских садах.
Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: жизнь — не сад, в котором растут только одни цветы.
Самый ценный подарок для ребенка — это оружие. Не то что детское, а уже такое типа пневматическое, с шариками. Говорю: сколько уже у тебя этих автоматов, он (сын Николай) уже половину в детский сад отнес.
И так… вот видишь ли в чём дело… Давным-давно, когда без нас всё зеленело, И папоротник был не ниже тех берёз, Что видел ты в саду, — так высоко он рос, — Ну, словом, так давно, что людям и не снилось, — Звёзд вовсе не было… Раз, солнце закатилось…
Вечер приближается, весь в цветах, и эти белые, словно благоухающим снегом обсыпанные деревья приветствуют его своим ароматом. Опьяняющий запах цветов льётся из-за высоких тёмно-зелёных кактусов, которыми окружены фруктовые сады. Четверть часа такой доро́ги, и мы выезжаем из садов Яффы. И передо мной изумрудной зеленью сверкнули долины Иудеи. Святая земля!
Где стоит миссия, там и страна имеет иной вид: хижины просторнее, негр питается лучше, одевается лучше, культура выше, продуктивность значительнее. В местах, отдалённых от миссии, разные племена ведут праздную жизнь, со дня на день, как животные. Женщины царапают землю, чтобы посадить маниок; но если выпадет год, когда маниок не уродится, люди умирают с голоду на самой плодоносной земле во всём мире. В Каире я встретился с одним человеком как будто бы и умным, который делал миссиям упрёк, что они не обучают негров ремёслам. Упрёк показался мне основательным, но, только присмотревшись к местным условиям, я понял всю его несостоятельность. Прежде всего, в местах, где ремёсла, как, например, в Багамойо, могут найти какое-нибудь применение, негры обучаются им, и обучаются очень хорошо, но в глубине края каким ремёслам могут обучать миссионеры? Конечно, не сапожному, потому что все ходят босиком, не колёсному, потому что нет ни дорог, ни упряжных животных, не архитектурному, потому что каждый негр сумеет соорудить себе хату, не кузнечному, потому что каждый в состоянии выковать себе на камне нож и дротик, иногда даже и очень красивый. Ремёсла идут за потребностями, потребностей же здесь нет почти никаких, а какие и есть — удовлетворяются отлично местным промыслом. Зато миссионеры, даже в самых отдалённых углах Африки, обучают негров вещам, несравненно более пригодным: как сажать деревья, как обеспечивать себя от голода. Всякую, самую маленькую миссию окружают манго, кокосы, хлебные и кофейные деревья, мандарины, лимоны и пр. Нужно знать, что подобные деревья, по крайней мере, в той части страны, которую я видел, растут только в садах. Негры, живущие в диком состоянии, следуют примеру монахов, — окружают свои жилища садами в то время, как у живущих дальше мы часто не встречали ни одного плодового деревца. Легко сообразить, что творится в этих деревушках, когда маниок не уродится.
Патриарх литературы русской — Лев Толстой. Это — Казбек или что там? — самое высокое. В общем, отец. Пушкин — сын, Лермонтов — внучек, Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский — племянники. Есенин — незаконнорожденный сын. Все, что дальше, — воришки, которые залезли в графский сад за яблоками. Их поймали, высекли, и они стали петь в хоре — на клиросе.
Есть, несомненно, странные слова, Не измышленья это и не бредни. Мне делается холодно, едва Услышу слово я «Последний». Последний час. Какой огромный сад! Последний вечер. О, какое пламя! Как тополя зловеще шелестят Прозрачно — черными ветвями…
Чтобы сад в свой час плодоносил, Нужен дождь и солнца озаренье. Чтоб для дела нам хватило сил, Нужно счастье и благословенье.
Эту войну оружием выиграть невозможно. Каждая пуля рождает двух врагов. <…> И миром мы все победим! Потому что у нас работа будет — у них её нет. У нас пенсии будут — у них их нет. У нас поддержка людей — детей и пенсионеров — будет, у них её нет. У нас дети пойдут в школы и детские сады, а у них они будут сидеть в подвалах. Потому что они ничего не умеют делать!
Конечно, существует желание доминировать, подавлять, и существует желание быть подавляемым, и это доставляет удовольствие! Я думаю, что в каждом человеке есть элемент садомазохизма, и это нормально, это игра. Это существовало всегда. Маркиз де Сад и Захер-Мазох считались интеллектуалами. Я думаю, S& M — явление более или менее нормальное. Люди все время играют эти роли и меняются ролями тоже. Вопрос в том, делают ли они это неосознанно, без понимания того, что именно они делают, и становятся одержимыми или, может быть, жестокими, или они делают это сознательно, и в этом случае это становится их стилем, а не какой-то слепой одержимостью. Они понимают, что это — всего лишь игра. Некоторые приверженцы S& M верят, что существует бог и дьявол, и вечный ад, и они становятся дьяволом и относятся к этому на полном серьезе, не понимая, что они всего лишь… заблуждаются, «попались на удочку»!..
Листы летят, летят издалека, из вянущих садов небесных словно; и падают, с последним взмахом, сонно. И по ночам из звёзд уединённо летит Земля, темна и нелегка. Мы падаем. Ладони гаснет взмах. И видишь — так во всём. И тем не менее. Есть Тот, кто это долгое падение так нежно держит на своих руках…
Возьмите ручку и лист бумаги. Выйдите на улицу и присядьте где-нибудь под деревом или же останьтесь за своим рабочим столом и составьте список тех вещей, которые могут сделать вас счастливыми прямо сейчас: облака на небе, цветы в саду, играющие дети, … ваш возлюбленный или возлюбленная, сидящие в соседней комнате, ваши глаза, все еще обладающие хорошим зрением. Этот список бесконечен. Вы уже имеете достаточно всего, чтобы быть счастливыми сейчас. У вас достаточно всего, чтобы быть свободными от прихода и ухода, взлетов и падений, рождения и смерти. Питайте себя каждый день чудесными вещами, которые жизнь предлагает вам. Питайте себя в здесь и сейчас.
Но труд ремесленника миру не сгодится, Когда у пахаря зерно не уродится. Как славен труд его, Адама древний труд! Что с земледелием сравниться может тут? Он демонов зимы богатствами встречает, Зверей и диких птиц в хозяйстве приручает. Крестьянин что ни год, то открывает клад: Здесь пашня у него, а там цветущий сад. Кормилец добрый он создания любого, Будь это человек, овца или корова. И если только он на ремесло в обмен Торгашески на хлеб не подымает цен, То во вселенной нет и не было от века Подобного ему святого человека. Да будет всяк из нас велик своим трудом! Здесь ключ от бытия. Здесь наш очаг и дом.
В саду зеленом бедный соловей Поет весенней ночью или плачет: «Велик ли прок от песни мне моей, Когда я и бесцветен и невзрачен?» И роза клонит стебель все грустней, И думает: «Краса моя обманна. Велик ли прок мне в красоте моей, Когда я и нема и бесталанна?»
Вся музыка — это повторение пройденного человеком в Эдемском саду, все преломление одной и той же мировой гармонии. Но важно, чтобы эта гармония происходила СЕГОДНЯ.
Это такое необыкновенное чувство! Чувство радости от того, что однажды правильно расставил приоритеты, выбрал нужное направление и заложил свой личный вишневый сад, который вот-вот зацветет. Уже проклюнулись первые цветы… Я знаю, что впереди буйство цвета и света. И я даже знаю, как сохранить и приумножить. Надо просто любить и много работать.
Неужели недостаточно, что сад очарователен; неужели нужно шарить по его задворкам в поисках фей?
Если кактусы отвлекли вас от резьбы из дерева – да будут прокляты и сгниют! Дрянь кактусы. Иван Соловей-Ракицкий развёл их в саду кучу, всех сортов
Помни, что дети, семейная жизнь и цветочный сад являют отражение заботы, которую ты в них вкладываешь.
Пусть льется дождь любви — он лучше чем измены град. Души пустыню оросив, он превратит ее в цветущий сад.
Об Атлантиде Платон верно говаривал. Остров действительно был красоты неимоверной. Высоковерхние подоблачные горы красно-розовыми, черными и белыми куполами подпирали небо. А у подножия ярко-зеленые и ярко-рыжие зубчатые леса. Но не дремучие, а легкие и светлые. И жило в них зверей и птиц великое множество. Ниспадавшие с горных вершин потоки воды, златоструйной и звонкой, живительной и чудодейственной, устремлялись в распадки и долины. И каждая долина, и всякий малый распадок благоухали пышно-цветными и плодоносными садами. Окрест простирались обширные поля, с которых дважды в год собирали обильные урожаи, сверкающие всеми красками радуги. В центре острова, окаймленный тремя серебряно-синими кольцами каналов, возвышался храм, возведенный из красных, черных и белых каменных плит. Из таких же каменных плит, но малых размеров — строились на острове города. Остров этот лежал в Атлантике. И от него до каждого края земли было едино. И ходили атланты на своих лодках-ладьях и к побережью Америки, и по ту сторону Геракловых столбов — к берегам Европы и Африки. Процветала страна атлантов, пока в один день и одну бедственную ночь не канула в пучину морских вод. А погубили ее звезды Скорпионовы. Да Уран с Нептуном. И было это ровно одиннадцать тысяч лет и два века назад.
Дорога многому учит. Например, тому, что ты ничего не можешь взять с собой. Ни сад, ни калитку, ни яблоню, ни старое ореховое дерево, ни невидимого дятла, методично отбивающего дробь там же, на том же ореховом дереве, ни птичий утренний гомон, ни набегающую на берег волну, ни добытые по пути трофеи – ракушки и камни всевозможных форм и оттенков. Все это останется здесь, на этой земле, а я двинусь дальше, разве только чуть сожалея об оставленном.
Влюбленный! Гнет соперника суров, Извечный спутник страсти — боль обид. Искатель клада — как бы змеелов: Всегда есть змеи там, где клад зарыт. В садах печальны стоны соловьев: Нет розы, что шипом не уязвит.
Мы любим аромат пчелиных сот, И запах сада, если сад цветет, Нас одаряя радостью, как слово, Которым славят человечий род. Но места избегаем мы такого, Где слышен запах тленья и болот, Что сходен с речью человека злого, Который всех поносит и клянет.
Если вам хочется узнать, как будет устроено наше будущее, не стоит спрашивать об этом инженера, программиста или физика. Спросите воспитателя в детском саду. Именно они знают, как будет работать общество в следующем поколении. Конечно, многие из нас могут представить разные прикольные штуки, которые появятся в будущем. Но для меня будущее состоит не из предметов.
Каково это — побывать в сфере Божьей любви? Это похоже на прогулку по саду теплым весенним деньком. Вы любуетесь множеством самых разных цветов и вдыхаете их пьянящие ароматы. Лежа на траве, вы ощущаете нечто неописуемое, когда смотрите в небо и видите в вышине величественные облака, похожие на вату. Вы чувствуете, как каждая клеточка вашего тела дышит, каждая — танцует. Божья любовь — неиссякаемый источник силы и счастья для всего, что есть на свете; она дарует каждому существу энергию жизни. Божья любовь — абсолютно необходимое условие для веры. Это важнейший элемент радости, удовольствия, мира и всего остального, чего желает человек. Более того, Божья любовь — это принцип, в соответствии с которым существует духовный мир.
Океаны ломают сушу. Ураганы сгибают небо. Исчезают земные царства, А любовь остаётся жить. Погибают седые звёзды. Серый мамонт вмерзает в скалы. Острова умирают в море, А любовь остаётся жить. Топчут войны живую зелень. Пушки бьют по живому солнцу. Днём и ночью горят дороги, А любовь остаётся жить. Я к тому это всё, что, если Ты увидишь как плачут звёзды, Пушки бьют по живому солнцу, Ураганы ломают твердь, – Есть на свете сильное чудо: Рафаэль написал Мадонну, Незапятнанный след зачатья На прекрасном её лице. Значит, день не боится ночи. Значит, сад не боится ветра. Горы рушатся. Небо меркнет, А любовь остаётся жить.
Был мой сосед, И, если в рай пошёл он, Хочу я в ад, Коль райский сад Таких соседей полон.
«Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…», 1877
Другая обезьяна очень любила мыть и чистить. Возьмёт тряпочку, ложку и начинает тереть или полоскать в воде.
Одна роза может быть моим садом, один друг — моим миром.
Весна одела землю в свой наряд. В зеленый — луг и поле, в белый — сад. О, как всегда был счастлив я весною, Как был всегда ее приходу рад. Была еще любимая со мною Весною прошлой, год тому назад. Теперь сады весенней красотою Обиду мне напомнить норовят.
Подобно как в саду, где роза с нежным крином
Горе может стать садом сострадания. Если вы сохраните свое сердце открытым ко всему, ваша боль может стать вашим величайшим союзником в поисках любви и мудрости в вашей жизни.
Путь знания, из сада жизни изгнание
Кротость — это плодоносный сад человеческого существа, гора, в которой таятся драгоценные камни людского естества. Кротость — это якорь корабля человечности в море событий, это гиря весов людской сущности, это дорогое одеяние нравственных людей, это драгоценный материал, идущий на эту одежду. Кротость предохраняет от буйных ветров враждебных злых страстей и от бури злословия лицемерных людей. Ею завоевывает человек уважение и почет, она внимание и благосклонность великих мужей ему дает. Насмешки и шутовство величие старших сводят на нет, непростительно проявлять легкомыслие людям зрелых лет. Однако, согласно мнению мусороподобных людей легкого поведения и ветроподобных особ непостоянного нрава, люди, отличающиеся кротостью, обладают тяжелым характером и невыносимым нравом. Эти вышеуказанные люди, словно вихрь, пыль в воздух поднимают и благодаря этому легкому поведению сами себя величественными людьми считают. Они пытаются растоптать горные хребты, до неба взметают степную пыль. Они не стыдятся в каждый дом входить, наподобие огня все сжигать и палить. Хотя ветер и уносит лепестки тюльпана, но скалы он не шевельнет, огонь может вызвать пожар у подножия горы, но до солнца он не дойдет… Ветер не имеет веса, хотя и поднимается до небес, а гора, увязшая в земле, имеет вес. Для ветроподобных кроткий — это солома, которую можно сжигать, для гороподобных кроткий — это огненный рубин, которым можно шахский венец украшать.
Попробуй каждый фрукт с каждого дерева в саду хотя бы раз. Отказаться от такой возможности — значит оскорбить само мироздание.
Вера – первое, в чем я начал сомневаться. Потому что начал сомневаться в божественной справедливости. Еще в детском саду я задумался: а что, на небе со мной все будет так же, как с протестантами, как с католиками? Меня вообще всегда интересовала возможность несправедливости. Ко мне-то все были очень расположены, я с детства нравился людям, был, что называется, прелестным ребенком. Другие нравились меньше, и я замечал это. И по вечерам изводил маму вопросами, главный из которых был, конечно, «почему?». А она мне говорила: то, что ты нравишься людям, – дополнительные возможности и дополнительная ответственность. И только. Но во мне поселилось чувство вины, что смешно, из-за несправедливого мироустройства. А потом религия и вовсе перестала устраивать меня – из-за догмы, предписывающей, что можно, а что нельзя. А это опасно – любое предписание. Жизнь состоит из различий, все имеет право на жизнь. Мне ближе ментальность древних греков: они знали, что такое повороты колеса фортуны, взлеты и падения. У них глубже понимание самой природы человека, его натуры. Для них естество первично.
Я снова жду осенних холодов, Мне кажется они уже подули, И осень начинается в июле Внезапным увяданием садов. Мы не заметили, как нас обманули Ослепшие в пещерах городов.
Я люблю счастливые вещи, я очень спокойный и умиротворенный. Я люблю птиц, пчел, люблю людей. Мне нравятся забавные вещи, которые делают меня счастливым и радостным… например, когда моя учительница сосала мою пипиську в детском саду!
Конечно, неправильные методы и ошибочные действия прежних коммунистических руководителей в сфере экономики привели к тому, что Вам явился цветущий сад Запада и заворожил Вас, но знайте, что истина не там. Если Вы пожелаете на этом этапе распутать только клубок экономических проблем социализма и коммунизма, обратившись с этой целью к очагам капитализма на Западе, то не только не излечите свое общество от недугов, но придете к тому, что другие будут вынуждены исправлять Ваши ошибки, ибо если ныне марксизм зашел в тупик в своих экономических проблемах, то и западный мир погряз в тех же проблемах, только в другой форме и других сферах. Вам следует обратиться к истине. Основная проблема Вашей страны лежит не в вопросах собственности, экономики и свободы. Ваши трудности заключаются в отсутствии истинной веры в Бога, и это ведет, и будет вести Запад в трясину пошлости, в тупик. Ваша основная трудность заключается в тщетной длительной борьбе против Бога, основного источника бытия и всего сущего.
Вот древний-древний сад, который вижу я во снах, Где солнца майский луч игривый призрачно отсвечен, Цветы увядшие безвкусны, они в серых все тонах, А стен развалины пробудят размышленья о прошедшем. Лоза ползет в укромных уголках, и мох в пруду, Беседку чаща задушила темнотою и прохладой, А на безмолвных майских тропах редко травы я найду, И запах тлена плесневелый здесь сильней всех ароматов. И не найти живых существ в совсем забытом месте том, И за оградой тишина не отзовется звуком эха, Но я иду, я жду и вслушиваюсь в поиске своем, И знаю, что тот сад рожден веленьем сгинувшего века. Я буду часто вызывать виденья дня, что больше нет, И взгляд на серый-серый вид откроет в памяти мне дверцу. Печаль утихнет, и я вздрогну, вдруг поняв простой ответ: Цветы поникшие – надежды, сад же – это мое сердце.
Времена не выбирают, В них живут и умирают. Большей пошлости на свете Нет, чем клянчить и пенять. Будто можно те на эти, Как на рынке, поменять. Что ни век, то век железный. Но дымится сад чудесный, Блещет тучка; я в пять лет Должен был от скарлатины Умереть, живи в невинный Век, в котором горя нет. Ты себя в счастливцы прочишь, А при Грозном жить не хочешь? Не мечтаешь о чуме Флорентийской и проказе? Хочешь ехать в первом классе, А не в трюме, в полутьме? Что ни век, то век железный. Но дымится сад чудесный, Блещет тучка; обниму Век мой, рок мой на прощанье. Время — это испытанье. Не завидуй никому. Крепко тесное объятье. Время — кожа, а не платье. Глубока его печать. Словно с пальцев отпечатки, С нас — его черты и складки, Приглядевшись, можно взять.
Потенциал подобен саду с чистой плодородной землей. Этот сад — это твой потенциал, твоя вера в то, кем ты можешь стать. Ребёнком мы хотим быть адвокатами, докторами, спортсменами, президентом. Никто не говорит, что хочет стать наркоманом, никто не говорит, что хочет бухать каждый день, никто не хочет быть отбросом общества. Нет, не хотят. Этот сад может вырасти каким угодно. И вот у человека зарождается идея и он сажает её в эту землю. Он лелеет её, трудится над ней, вкладывает всю свою любовь. Из этого выходят плоды — возможности… Ты можешь стать кем-то! И когда ты вырастешь этим деревом с плодами, неудачники, сорняки жизни, пустословы, будут смотреть на тебя вверх и ненавидеть тебя за это. Потому что твой успех напоминает им об их неудачах. Они пытались вырастить из своего сада что-то стоящее, но это оказалось слишком сложным для них, и поэтому они сбились с пути. Они гребаные сорняки! И что же им остается делать? Они будут пытаться унижать тебя, обзывать, мешать твое имя с грязью, пытаться опустить тебя, чтобы чувствовать себя лучше. Они тыкают в тебя пальцем, забывая, что другие три показывают на них. Боб Марли говорил: «Правда жизни в том, что на самом деле любой человек причинит тебе боль; тебе просто нужно найти тех, кто этого стоит». Эти сорняки стоят того, чтобы ты страдал?
Всем сердечным движениям волю давай, Сад желаний возделывать не уставай, Звездной ночью блаженствуй на шелковой травке: На закате — ложись, на рассвете — вставай.
Мой сад — мой самый красивый шедевр.
Нелегко сразу подражать Христу. Подражай сначала своим добрым соседям. Пусть это будет первой ступенью. Подражай добрым людям твоего народа. Пусть это будет вторая ступень. Потом подражай великим святым Церкви. Это будет третья ступень. И, наконец, подражай Христу. Это — вершина, на которую невозможно подняться одним рывком. Непрестанно трудись над своей душой, как трудишься над плодоносным садом, который легче всего зарастает сорняками именно потому, что плодоносный.
С гимнастикой дружи, всегда веселым будь, И проживешь сто лет, а может быть, и боле. Микстуры, порошки — к здоровью ложный путь. Природою лечись — в саду и в чистом поле.
Следи за своим садом — вот моё правило. Ухаживай за цветами, а не гоняйся за бабочками, и тогда бабочки прилетят к тебе сами. Так жизнь и устроена.
Оттого, что я жить без тебя не могу, — Я пишу твое имя лучом на снегу. На граните горы. На холсте высоты. В каждом промельке света мне видишься ты. Я цветами пишу. Ты ведь любишь цветы. Это все для тебя. Это ты. Это ты. Вот мелькнул в непогоду просвет голубой, Это небо сейчас улыбнулось тобой. Вот сады захмелели, рассветом знобя. Это все для тебя. Для тебя. Для тебя. Ты во всем. Ты всегда. Ты везде на земле. На траве. На снегу. На свету и во мгле. Я бегу к тебе, сердцем крича на бегу: — Не могу без тебя. Не могу… Не могу…
Сад, часто пересаживаемый, плода не приносит.
Бедняк лучше наслаждается розой на своем окне, чем богач своими обширными садами.
Когда уже становилось жарко, но дамы наши ещё не выходили к чаю, я часто ходил в огород или сад есть все те овощи и фрукты, которые поспевали. И это занятие доставляло мне одно из главных удовольствий. Заберёшься, бывало, в яблочный сад, в самую середину высокой заросшей, густой малины. Над головой — яркое горячее небо, кругом — бледно-зелёная колючая зелень кустов малины, перемешанных с сорною зарослью. Тёмно-зелёная крапива с тонкой цветущей макушкой стройно тянется вверх; разлапистый репейник с неестественно лиловыми колючими цветками грубо растёт выше малины и выше головы и кое-где вместе с крапивою достаёт даже до развесистых бледно-зелёных ветвей старых яблонь, на которых наверху, в упор жаркому солнцу, зреют глянцевитые, как косточки, круглые, ещё сырые яблоки. Внизу молодой куст малины, почти сухой, без листьев, искривившись, тянется к солнцу; зелёная игловатая трава и молодой лопух, пробившись сквозь прошлогодний лист, увлаженные росой, сочно зеленеют в вечной тени, как будто и не знают о том, как на листьях яблони ярко играет солнце.
Ответственные родители должны передавать ребенку только научно доказанную информацию. Детям можно объяснить: вот это — эволюция. Эта птица — орлан-белохвост. Дерево в конце сада — береза. Конечно, нужно рассказать еще и то, что в мире есть люди религиозные и существует множество разнообразных верований. Но вот вбивать им в голову басню про то, что есть единственный в мире Бог, который за шесть дней все тут придумал и создал, — это настоящее злоупотребление статусом взрослого человека.
Книга жизни начинается с мужчины и женщины в саду… и заканчивается апокалипсисом.
Зерна наших надежд до конца не сберем, Уходя, не захватим ни сад и ни дом. Не жалей для друзей своего достоянья, Чтобы недруг его не присвоил потом.
Когда я вижу в саду пробитую тропу, я говорю садовнику: делай тут дорогу.
От жизни до смерти — один только шаг. Любой из живых превращается в прах. Извечное Время — учитель жестокий, но пользу немногим приносят уроки. Извечное Время-пророк, и мудрец, и лучший наставник заблудших сердец. Но ты его слову не внемлешь, бедняга, и долгую жизнь почитаешь за благо. Стремясь пересилить карающий рок, познанья из опыта ты не извлек. И Времени голос — разумное слово — не тронул тебя, безнадежно глухого. О, если б ты выслушал Времени зов! Он горечи полон, правдив и суров. А ты отдаешься бездумным усладам. Ты смерти не ждешь, а она уже рядом. Ты истины мира сего не постиг, Ты жаждал всего — ничего не достиг. Живешь во дворце, ненадежном и бренном, готовься к нежданным, дурным переменам. Безносая скоро придет за тобой, Найдешь ли за гробом желанный покой? Не скрыться от гибели, смертный лукавый, повсюду дозоры ее и заставы. Зачем ты поддался обману, мой брат? Ведь разумом ты от природы богат. Ты знал, что подлунная жизнь мимолетна, но мысли об этом отверг беззаботно. А смерть перед нами с косою своей. Мы все — достоянье могильных червей. Готовься к минуте последней и грозной, одумайся, брат мой, покуда не поздно! Спеши, не пускай суету на порог! Покайся — вокруг торжествует порок. Я тоже виновен, я — грешник беспечный. Я завтра низринусь во мрак бесконечный. Как медленно близится гибельный миг, предел и вершина страданий моих! Храни же меня перед бездной незримой, мой разум бесстрашный и неколебимый. Я вспомнил далекие юные дни — весеннему саду подобны они. Я все расточил. Ничего не осталось на долю твою, горемычная старость.
Ненавижу пошлость женской городской буржуазной жизни. Лучше стирать, готовить, ходить за садом. Люблю прогулки на велосипеде, беготню с собаками, вечернюю тишину деревенского дома.
Всему бывает противоположность, С добром враждует зло и с правдой ложность. Непримиримы умный и дурак, Вода и пламя, простота и сложность. В саду враждуют роза и сорняк, Сильней ее красы его ничтожность. И розу побеждает сильный враг, Но роза попирает безнадежность. Ты слышишь — соловей, прорезав мрак, Поет о ней, и это — непреложность.
Я чувствую себя спокойно только в собственном саду. Однажды я наткнулся на поклонников даже в джунглях Южной Америки! Они увидели меня, достали камеры и принялись фотографировать! Так что, получается, на Земле мне негде спрятаться…
Твердят, будто пьяницы в ад угодят. Всё вздор! Кабы пьющих отправили в ад Да всех женолюбов туда же им вслед, Пустым, как ладонь, стал бы райский ваш сад.
Пусть в сад твоей души негодник не заглянет, Посконный половик не скрасишь и цветком: Навозный жук, смердя, и розу испоганит, Нетопырю не виться мотыльком.
А ценности остаются прежними: честность, порядочность, плечи ребенка, беседа с умным, молчание с ним же, гости издалека, цикады ночью, утренний запах сада, бесшумная походка кошки, книги, дающие возможность жить не здесь, и нормальная дружба, когда обоим ничего не надо.
А вы сами завидовали кому-нибудь? – Только Софи Лорен. У нее спальня выходит в розовый сад. И она каждое утро в ночной рубашке, босиком выходит в сад, залитый солнцем, и нарезает розы на длинных ножках и ставит их в вазу.
… Я всегда делил человечество на две части. Есть люди-сады и люди-дома. Эти всюду таскают с собой свой дом, и ты задыхаешься в их четырёх стенах. Приходится с ними болтать, чтобы разрушить молчание. Молчание в домах тягостно. А вот в садах гуляют. Там можно молчать и дышать воздухом. Там себя чувствуешь непринуждённо. И счастливые находки сами возникают перед тобой. Не надо ничего искать. Вот бабочка, вот жук, вот светлячок. О цивилизации светлячков ничего неизвестно. Об этом можно поразмышлять. У жука такой вид, словно он знает, куда направляется. Он очень спешит. Это поразительно, и об этом тоже можно поразмышлять. Бабочка. Когда она садится на большой цветок, говоришь себе: для неё это — словно она на качающейся террасе висячих садов Вавилона… А потом замечаешь первые звёзды и замолкаешь.
Добрые сердца — это сады, добрые мысли — это корни, добрые слова — это цветы, добрые дела — это фрукты. Позаботьтесь о своём саде и берегите его от сорняков, заполните его светом добрых слов и добрых дел.
И если бы только при каждой мысли о тебе вырастал цветок, я мог бы бродить по своему саду вечно.
Храни любовь в сердце своём. Жизнь без неё подобна бессолнечному саду с мёртвыми цветами.
Следи за своим садом — вот моё правило. Ухаживай за цветами, а не гоняйся за бабочками, и тогда бабочки прилетят к тебе сами. Так жизнь и устроена.
Не ждите, что кто-то принесет вам цветы. Возделывайте ваш собственный сад и украшайте вашу собственную душу.
Смеяться часто и охотно, завоевать уважение интеллигентных людей и привязанность детей, добиться справедливой оценки со стороны объективных критиков и выдержать предательство мнимых друзей, ценить прекрасное и находить лучшее в людях, посвятить всего себя достойному делу, оставить мир после себя хоть чуточку лучшим, воспитав здорового наследника, взрастив ухоженный сад или создав что-нибудь хорошее в общественной жизни, знать, что хотя бы одному живому существу на земле стало легче дышать именно потому, что ты на ней жил, — вот что значит преуспеть.
Если вы приглядитесь к действительно счастливому человеку, то обнаружите, что он строит лодку, пишет симфонию, даёт образование сыну, выращивает в своём саду двойные георгины или ищет яйца динозавра в пустыне Гоби. Он не станет искать счастье, как закатившуюся за батарею пуговицу от воротника. Он не станет преследовать его как самоцель. Он ощутит себя счастливым, будучи влюблённым в жизнь все двадцать четыре напряжённых часа в сутки.
Из крапивы извлекай нитки, из полыни — лекарство. Нагибайся только затем, чтобы поднять павших. Имей всегда больше ума, чем самолюбия. Спрашивай себя каждый вечер, что ты сделал хорошего. Имей всегда в своей библиотеке новую книгу, в погребе — полную бутылку, в саду — свежий цветок.
Душу формирует и детский сад, и семья. Но прежде всего школа! Я в первый класс пошёл в 1943-м. Зима, война… Какой завтрак тебе дома соберут? Чай из трав. Кусок хлеба. А в школе с самого утра топилась печка. После второго урока учительница заваривала чай всё на тех же травах, каждому наливала в его кружку чуть-чуть разведённого сахарина — личного! Открывалась дверь — и дежурный вносил противень, на котором лежали пирожки. С чем уж они были, не помню, но они казались нам самыми вкусными на свете! Мы их ели, прихлёбывая кипяток, а учительница в это время рассказывала разные истории. Это называлось — воспитание! Это называлось — забота! Забота о следующем поколении. С этого начинается воспитание любви к Родине — когда ты чувствуешь заботу Родины о себе. А сейчас я слушаю все эти рассуждения — платное образование, элитные школы… Я вообще не понимаю, что это такое — элитные ученики. Что такое элитные собаки или лошади — понимаю. А элитных людей не знаю — знаю образованных. Интеллигентных знаю. Попытка заместить один класс другим — интеллигенцию на элиту, степень элитарности которой определяется уровнем их дохода, — рождает расслоение, а с ним одичание душ, которое мы получили.
Увидев человека, пахавшего землю, глупец, не в силах сдержаться, вскричал: «Зачем ты портишь эту почву?» «Глупец, — сказал человек, — оставь меня в покое; попытайся увидеть различие между уходом за почвой и ее разрушением. Как же эта почва станет розовым садом, если она не потревожена и не возделана?»
На твоей планете, — сказал Маленький принц, — люди выращивают в одном саду пять тысяч роз… и не находят того, что ищут… — Не находят, — согласился я. — А ведь то, чего они ищут, можно найти в одной-единственной розе…
Пройдемте в сад, я покажу Вас розам.
Моей первой любовью была классическая музыка. В детском саду мы слушали Чайковского каждый день. Я бы с удовольствием поработал с Чайковским или Клодом Дебюсси.
Сад цветущий, подруга и чаша с вином — Вот мой рай. Не хочу очутиться в ином. Да никто и не видел небесного рая! Так что будем пока утешаться в земном.
Все мы мечтаем о каком-то волшебном саде роз, который находится за горизонтом, вместо того, чтобы наслаждаться розами, которые цветут прямо за нашим окном.
Что вы скажете, когда предстанете перед Богом? — Я сделал всё, что мог. Отправьте меня обратно, я продолжу борьбу, помогать бедным, помогать всем страждущим бороться с тем, что мешает нам жить. Обратно отправьте меня – мне нужен билет обратно. Я не хочу здесь лежать в райском саду. Лучше я буду где-то в тайге идти полуголодный, но помогать людям.
Если у тебя есть сад и библиотека, то у тебя есть все, что тебе нужно.
Они действительно верят в то, что какой-то парень, сидя на небесах, создал мужчину и женщину, поместил их в чудесной красоты сад и, конечно же, потом вышвырнул их оттуда. И этот парень любит всех и вся, между прочим.
Природа тихо отдыхает,
А он спустился в голый сад,
Бутоны роз он одевает
В зелёно-бархатный наряд.
Солнце!
А дождь шелестит.
Переплелись
В саду
Ветки цветущих хаги.
Япония — страна, где много страдают, но не обращают на это внимания. И в награду за подобное безразличие получают сады, куда боги заходят выпить чаю.
Моя кровать стала каменной часовней,
Мрачный сад, где застряла душа.
Забери жизнь мою, она мне больше не нужна.
Ты только взгляни на бедность сада роз. Пришла сумасшедшая зима и зелень сада красоты исчезла. Сад роз превратился в кладбище, а дом стал похож на темницу.
Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает.
— Почему Господь не поражает зло? Почему не уничтожит его до того, как оно пустит корни?
— Может быть, Он хочет, чтобы мы ухаживали за садом.
Меж домов городских
обитель моя затерялась.
Садик мой неказист —
и хоть радует взгляд цветами,
что-то бабочек здесь маловато…
Сохнет дом и сохнет сад,
Под верандою энгава
Паутинки говорят,
Что давно дождю пора бы.
Садовник — часть своего сада.
Я долго шла, чтобы обрести спокойствие, исцелиться от боли прошлого. Обошла много городов, священных мест, узнала сотни людей. Но все оказалось просто: чтобы получить желаемое, нужно было остановиться. Обратиться в себя и увидеть то, что так рьяно искала. Я забросила сад внутри себя, перестала заботиться о цветах, суматошно гоняясь за бабочками.
Вокруг меня – волшебный сад, —
Я в нем творец. Мое созданье –
Розарий чувств и песнь цикад,
И звезд далекое мерцанье.
Всякий, у кого есть библиотека и сад, не нуждается больше ни в чём.
Для меня слово «сад» означает все лучшее в мире. Все мои мысли, стремления, мечты о доме, о счастье — в этом слове.
Помоги цветам распуститься в сердце ближнего и… возвращайся в свой сад.
Чтобы стать садовником, мало любить цветы — нужно еще ненавидеть сорняки.
Единственная отдушина — это мой сад, и я изливаю на усы дикой земляники то мстительное чувство, которое не могу направить на своих мучителей в человеческом обличье.
— Должно быть, ваша страна живет в покое и довольстве и садовники у вас в большом почете.
— Не все у нас хорошо, но садовники и правда в почете.
— Однако даже и в садах своих вы, наверное, иногда устаете — таков удел всякой твари под солнцем.
Пусть кто угодно ведет споры о счастье и высшем благе, — по моему разумению, за наивысших счастливцев должно почитать сейчас тех, кто разводит капусту.
Только важна не жизнь деревьев, а творимая ими красота. Жизнь – миг, безупречность – вечна. Как эти цветы остаются прекрасны под ливнем, среди грязи и луж… Так истинно благородный и мудрый воин остаётся им в любой ситуации. Какие бы сомнения ни одолевали его, сколько жестокая ни грозила бы ему смерть. Сад красив, пока красивы помысли и стремления мужчин Араи.
Нет нежней цветка на свете,
Воспылает на рассвете-
Грациозней не найти
С первым лучиком зари!
Королева сада знает-
Нет для гордости утаек,
Раскрывает лепестки
Распускаться и цвести !
У Садовника большой сад, но любит он почему-то всегда один единственный цветок
Однажды сад мой вешний дивно зацветёт
На разорённом неприглядном пепелище!
Всегда обрящет тот, кто верно, честно ждёт.
И не находит часто тот, кто алчно ищет…
Всё повторится,
Но будет ли он прежним
Тот сад весенний,
В котором восхищало
Нас пение соловья…
В моем саду мерцают розы белые,
Мерцают розы белые и красные.
В моей душе дрожат мечты несмелые,
Стыдливые, но страстные.
Не грущу, что осень
Обнажает сад,
Что лазурь и просинь
За туманом спят…
