«Голуби – символ мира и свободы, нежные создания с крыльями из голубого неба. Их летучие поцелуи приносят умиротворение, а взгляд их глаз – загадочность и мудрость. Поднимите взгляд к небу и увидите танец голубей, наполненный грацией и хрупкой красотой, напоминая нам о важности связи с природой и духовной гармонии. Красивые цитаты про голубей со смыслом собраны ниже.
Если вы поймали птицу, то не держите её в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела.
Даже птицы в клетке, поумнев, пытаются открыть её своим клювом. И они не сдаются, ведь они хотят летать.
Разговор с подругой: Вот весна, мне одной интересно, как голуби выбирают себе пару? “Это некрасивая, эта толстая, у этой ноги колесом, а эта вообще… грач”.
Самые тихие слова суть именно те, которые приносят бурю.
Мысли, приходящие как голубь, управляют миром.
Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека.
Когда говоришь взрослым: «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби», — они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я видел дом за сто тысяч франков», — и тогда они восклицают: «Какая красота!».
Прощальные встречи особенные. Нет, они совершенно не болезненные. Они похожи на грустное мгновение, когда ты отпускаешь голубя из рук. Он улетает, твоё сердце продолжает биться вопреки всем переживаниям. Ты смотришь на голубя в небе, в глубине разума понимая, что надо жить дальше. Хотя душа плачет, что без голубя ты как без рук.
Если Вы отпускаете голубя и он к Вам возращается — он Ваш, если нет — он никогда Ваш не был.
Фаина Раневская была на свадьбе друзей. Когда на плечо жениху нагадил голубь, сказала:
— Вот молодожёны, голубь символ того, что свобода ваша улетела и на прощание нагадила.
Люди птиц из клеток выпускали, чтоб самим свободными стать.
— Скажи, что я птица.
— Ты птица.
— А теперь скажи, что ты птица.
— Если ты птица, то и я птица.
Я был, как птица. Как птица, которая может летать. Она ходит по земле, потому что ей и так хорошо, но если захочет… как только захочет, тогда взлетит.
Птица Говорун отличается умом и сообразительностью.
Интересно, кто решил, что птицы свободны? Хотя они могут лететь куда захотят, если им негде будет приземлиться, то они могут пожалеть, что у них есть крылья. Истинная свобода, возможно, в том, чтобы было куда вернуться.
Хорошо быть голубем… Захотел в Париж — слетал…
Кто-то бесит — насрал.
Лестницу сломаешь. — Я тебе все ребра переломаю! Голубятник паршивый, лестницу он пожалел! — Мне же и чинить лестницу. — Я тебе сейчас починю!
Не могу понять женщин, пишущих в графе возраст 100 лет. Ведь как сказала героиня “Любовь и голуби” – “итак видно, что не шишнадцать…” Знаете, голуби, они особенные птицы… Почему они сидят на асфальте, на домах, на памятниках? А на деревьях не сидят!
Самые тихие слова суть именно те, которые приносят бурю.
Мысли, приходящие как голубь, управляют миром.
Я не понимаю, почему люди пытаются избавиться от голубей. Они же не беспокоят никого.
Потому, что тому, кто ушел однажды,
Больше веры не может быть никогда,
Распрощайся и не сожалей о каждом,
Кто, как загнанный голубь — туда-сюда.
Когда говоришь взрослым: «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби», они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я видел дом за сто тысяч франков», — и тогда они восклицают: «какая красота!»
Будьте кротки, как голуби, и мудры как змеи. Не позволяйте людям пользоваться вашей искренностью и доверчивостью.
Прохладная луна скользит по небу,
Волшебный свет с небес на землю льёт
А я хочу любви, как голубь хлеба
Любви, а не подобия её.
На Востоке существует поверье, что птицы не умеют грустить, так как награждены вечной свободой. Когда они в чем-то разочаровываются, то надолго улетают в небо. Чем выше, тем лучше. Летят с уверенностью в том, что под порывами ветра высохнут слёзы, а стремительный полет приблизит их к новому счастью.
Ласточка, сильно намекавшая на дождь, ходила по улице пешком.
Птицам так повезло, если что, они всегда могут улететь.
Бог полюбил птиц и создал деревья. Человек полюбил птиц и создал клетки.
Человек — это не бог весь что рядом с замечательными зверями и птицами.
Я не понимаю, почему люди пытаются избавиться от голубей. Они же не беспокоят никого.
Голуби, когда видят Николая Валуева, терпят.
Она пахнет мужским Кензо и адреналином, научилась в жизни взвешивать каждый грамм. У нее ботфорты — 3 пары — ходить по спинами одни кроссовки — бегать в них по утрам. Она чья-то находка, тайна, жена и мама, она может — коньяк, бездорожье, шипы и грязь. Но когда она в воскресенье подходит к храму, с колокольни ей голубь машет крылом, смеясь. Она знает так мало, но знает довольно точно,и стихи не расскажут главный ее секрет. Между прочим, привычка ложиться в 12 ночи —это просто побочный, вынужденный, эффект. Вы ей пишете в личку — а как, мол, и что имели, препарируя тексты, копаясь в ее душе. У нее камасутра вышита на постели и Харлей непременно пропишется в гараже. Она помнит и вальс во дворце с золотыми люстрами, и как выла от боли, случаем спасена. Эта девочка слишком, слишком умеет чувствовать. И что платит за это — знает она одна.
Я не верю, что любовь забывается. Её невозможно отпустить. Она подобна голубю в клетке без дверцы – так навсегда и остается там. В тебе. Однако со временем начинаешь иначе относиться к тому, что было.
Голубь, ежели в подливке, не хужее глухаря!
Для любящих, как и для птиц, необходимо не только гнёздышко, но и небо.
— Птицы могут летать, создавая крыльями нужное давление под нужным углом. У тебя есть крылья.
— Мне не хватает давления?
— Тебе просто нужно изменить угол…
Кто видит в небе ангелов, не видит в небе птиц.
А сейчас я хочу чтобы сердце,
Расширяя свой небосвод,
Поместило в себя вселенную —
Вечных душ неземной хоровод.
И пускай закружатся в танце
Птицы, духи, планеты, люди —
Вы пришли сюда наслаждаться!
Улыбайтесь свободны будем!
Люди воображают, что птицы поют для их удовольствия.
Если Вы отпускаете голубя и он к Вам возращается — он Ваш, если нет — он никогда Ваш не был.
Голуби на Лубянской площади требуют вернуть памятник Дзержинского на старое место!
Будьте кротки, как голуби, и мудры как змеи. Не позволяйте людям пользоваться вашей искренностью и доверчивостью.
Нужно быть легким, как птица, а не как перышко.
Он верил, что когда все вокруг говорят, говорят, говорят о себе, кто-то должен слушать. Хоть кто-то. Потому что друг друга они не услышат, эти глухие, одинокие птицы, сбившиеся в стаю.
Любить… Распластаннейшей в мире — ласточкой!
У тебя нет птенцов, у тебя нет гнезда.
Тебя манит незримая миру звезда.
А в глазах у тебя неземная печаль.
Ты сильная птица, но мне тебя жаль.
Наркоман(Н) выгуливает гуся. Тут к нему подходит мент(М). М: ваш гусь гадит на асфальт! Прекратите это! Н: так голуби тоже гадят… М:Голуби – это послание мира! Н: Блин буду, мой гусь войны не хочет!
Я не кормлю голубей, я метаю в них хлебные корки.
То ли я старше стала… то ли голуби меньше…
Я не верю, что любовь забывается. Её невозможно отпустить. Она подобна голубю в клетке без дверцы – так навсегда и остается там. В тебе. Однако со временем начинаешь иначе относиться к тому, что было.
Лев не принимает на себя повадок голубя, он громко заявляет о своей свирепости. Змея, как ни скрытны ее движения, выказывает свои намерения шипением. Вой голодного волка слышен издалека, пугая торопящегося путника среди снежной пустыни. Но человек более злостный, чем лев, более вероломный, чем змея, более алчный, чем волк — он пожимает руку своего ближнего под видом дружбы, а за спиной мешает его с грязью. Под улыбающимся лицом он прячет фальшивое и эгоистичное сердце, кидая свою ничтожную насмешку на загадку мира, он ропщет на Бога. О, Небо! Что сделает Вечность с таким неблагородным слепым червем, как человек?
Я не кормлю голубей, я метаю в них хлебные корки.
Так много камней брошено в меня,
Что ни один из них уже не страшен,
И стройной башней стала западня,
Высокою среди высоких башен.
Сорока, утка и синица,
А вон и голубь суетится.
Они мне ночью стали сниться
С вопросом: «Ты-то что за птица?»
Я держусь старых правил. Я верю, что люди должны сочетаться браком пожизненно, как голуби и католики.
Если б стал я невидимым и крылатым, —
Не искал бы наживы, пользуясь этим.
Я и так считаю себя богатым,
Потому что живу я на белом свете.
Если люди не летают выше птиц —
Значит так кто-то сверху задумал,
Значит надо парить выше птиц — своими сердцами.
— Ну что ж это такое? Мы же совсем опоздаем!
— Да. Но если мы не услышим первых соловьёв, то мы опоздаем на всё лето!
— А знаешь, чем птички на людей похожи?
— Чем?
— Слетаются туда, где корм.
Там, где птицы молчат,
там, где больше не слышен их крик,
где назначена многим из нас нелюбовь и невстреча,
там, где птицы молчат,
там и ты остаешься теперь.
Не птицы одиноки в небе, а небо одиноко в птицах.
Люди как голуби – только взлетят чуть повыше и срать им на тебя…
Ой, какие ёжики хорошенькие! — Это не ёжики, это голуби. — Долуби? — Нет, голуби! — Болуби? — Нет, Димочка, голуби. — Голуби? — Да, правильно, голуби!!! — Понятно… Ой, какие хорошенькие ёжики!
Многие человеческие существа так устроены — что если б они были Ноем в ковчеге, они бы застрелили голубя принесшего оливковую ветвь, едва он показался над водой!
На нашей свадьбе несомненно будут белые голуби =) – сказал мне парень =) Самая счастливая
Я держусь старых правил. Я верю, что люди должны сочетаться браком пожизненно, как голуби и католики.
Критика подобна почтовому голубю:Она всегда возвращается обратно.
Судьба то бьет нас, то голубит,
Но вянет вмиг от нашей скуки:
Фортуна-женщина и любит,
Чтоб к ней прикладывали руки.
Если этот голубь еще раз так близко подлетит к моему окну, я вылечу ему навстречу, и мы полетим, оживленно беседуя, прямо в закат, в зарево, и из серых станем розовыми, a потом черными.
Две точки, две домашние птицы, не умеющие добывать хлеб воробьиным нахальством. Дадут — поедим, свистнут — взлетим высоко-высоко и крепко, раз и навсегда, запомним свой дом.
И знаю всё, и ничего не знаю
И не пойму, чего же хочешь ты,
С чужого сердца с болью отдирая
Налёгших лет тяжёлые пласты.
Многие человеческие существа так устроены — что если б они были Ноем в ковчеге, они бы застрелили голубя принесшего оливковую ветвь, едва он показался над водой!
Просыпался шумный двор.
Деловое эхо
Вмешивалось в разговор
И раскаты смеха.
Голуби ястребиные когти не вырастят
Вам не изведать радость птиц, несущихся в полете, — Ведь вы в тюрьме своих пяти убогих чувств живете.
Осенний дождь придуман исключительно для того, чтобы у всех приличных птиц появилось неотвратимое желание оторвать себе крылья.
О чём поют воробушки
В последний день зимы?
— Мы выжили!
— Мы дожили!
— Мы живы!
— Живы мы!
А что, если птицы поют от боли?
Орёл хоть и страшен, но остаётся птицей.
Птицы случайностей снова слетались ей на плечи…
Расправив крылья, птенчик
Летит на небеса,
И в зеркале воды
Застыла синева.
Безмерно гладь чиста —
Небесная река,
Что слезы льет на нас,
Взирая свысока.
И между слез летит
Наш птенчик в облака.
Осознавание настоящего представляет собой способность видеть кофейную чашку и слышать пение птиц по-своему, а не так, как научили. С большой долей вероятности можно предположить, что у взрослых и детей зрение и слух устроены по-разному и что в первые годы жизни в них больше эстетического и меньше интеллектуального. Маленький мальчик с радостью смотрит на птиц и слушает их. Потом появляется «добрый отец» и считает, что он должен «поделиться» опытом и помочь сыну «развиться». Он говорит: «Это сойка, а это воробей». С того момента, как мальчик задумается, где здесь сойка, а где воробей, он перестает видеть птиц и слышать их.
Мне кажется, наш суровый пол недолюбливает кошечек и птичек потому, что прекрасные девицы и дамы изливают на них слишком уж много нежности.
Ко мне каждую субботу на окно прилетают голуби… Я их кормлю хлебом. Обожаю наблюдать как они кушают. Такие лапы
Пока не съешь гуся или голубя, не узнаешь, каковы они на вкус.
Этот день он провел в парке. Молча, сидя на скамейке он наблюдал, как поверху летят голуби. Он вспоминал ее…
Критика подобна почтовому голубю:Она всегда возвращается обратно.
В детстве меня мучил вопрос: Большие птицы – голуби, а их птенчики – голупцы?
Интересно, если голубям остричь когти, они будут соскальзывать вниз, как пьяные?
Бывают дни, когда ты голубь, и бывают дни, когда ты памятник.
Голуби ястребиные когти не вырастят.
Княгиням лучше нас жилось: приняла красного на грудь, отправила голубя холопу с признанием в любви, птица в пути издохла — на утро не стыдно.
Интересно, если голубям остричь когти, они будут соскальзывать вниз, как пьяные?
Это не слишком удачная страна для богов. Мой народ с самого начала это понял. Есть духи-творцы, которые нашли землю, или сделали ее, или высрали, но подумай только: кто станет поклоняться койоту? Он совокупился с женщиной-дикобразом, и в члене у него оказалось иголок больше, чем подушечке для булавок. Он брался спорить со скалами, и скалы побеждали.
Так вот. Мой народ сообразил, что есть что-то подо всем этим, великий дух, творец, и поэтому мы благодарим его — всегда полезно говорить «спасибо». Но мы никогда не строили храмов. Нам они не нужны. Сама земля здесь — храм. Сама земля и есть религия. Земля старше и мудрее людей, которые по ней ходят. Она подарила нам лосося и кукурузу, бизонов и перелетных голубей. Она подарила нам рис и каннабис. Она подарила нам дыни, тыквы и индейку. И мы были детьми земли точно так же, как дикобраз и скунс, и синяя сойка.
Я шел туда, где заканчивается город. Я шел по шумным улицам, где разноцветные машины превращаются в черно-белых людей с грустными глазами, а огни магистралей слепят глаза и сводят с ума красавицу ночь. Я шел по пыльным крышам домов, где бродячие коты чуют шальную весну, а пугливые голуби едят из рук, наблюдая круглыми глазами за смешным неловким человеком, принесшим в карманах хлеб. Я шел по паркам, где симметричность цветов выверена до угловатости, но детский смех слышится намного чаще. Я шел туда, где заканчивается город. Туда, где мы с тобой сядем на берегу моря и будем смотреть в медленно алеющий горизонт, никуда не спеша, рассказывая друг другу пустяки и смеясь общим воспоминаниям. Но там, где кончался один город, начинался другой. И снова гудели машины, куда-то спешили поезда, люди торопились жить, сбивая ногами случайную росу, а кто-то снова хотел нас Мы прощались коротким рукопожатием, мы разбегались по делам, бесконечно отражаясь в вырастающих на глазах витринах, мы говорили о самом важном, но взлетал самолет и звук наших голосов таял А потом выпал снег. Словно бы из ниоткуда. Словно бы чудо. Просто однажды утром мы проснулись, вышли из дома, а города больше не было. Была степь, звездное небо под ногами, был свет и была тишина. И тогда я посмотрел наверх, пристально вглядываясь в синеву, и понял, где же заканчивается город.
Старик, который любил птиц. Скамейка, подсохший хлеб и пёстрые голуби, воркующие о весне и доверчиво подходящие так близко, что можно рассмотреть в круглых глазах отражение парка и кусочек неба. Это всё, чем он владел, но большего он и не желал. Но как трогательно, как глубоко он любил эту резную скамейку, этих смешных неуклюжих птиц. Так может любить человек на излете жизни, человек, смирившийся с одиночеством, человек, у которого не осталось ничего, чем можно дорожить, что страшно однажды потерять. Когда-то давно он любил море, и сейчас шорох крыльев напоминал ему мягкий шёпот прибоя. Раскидав хлеб, он закрывал глаза и ему казалось, что он слышит крики чаек, и воздух пахнет солью, а он так молод, так счастлив, и вся жизнь ещё впереди, и лучшее обязательно случится. И тогда он обнимал слабыми, дрожащими руками свой крохотный мирок, далёкий от суеты города, рождённый на углу парка из тихой нежности и блеклых воспоминаний, и не хотел умирать. Когда ему стало плохо, когда приехала скорая и какие-то люди с ласковыми улыбками на равнодушных лицах увозили его, он плакал. Нет, не от боли, она привычна, она по сути своей пустяк. Но он плакал и пытался дотянуться до кармана, где еще лежали остатки хлеба, остатки его собственной жизни.
В этом городе голубых больше, чем голубей!
Многие люди, как городские голуби — определенно привыкли к халяве.
Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби.
Снаружи, на тротуаре, черные разжиревшие голуби дерутся за остатки хот-догов перед киоском Gray’s Papaya, трансвеститы лениво наблюдают за ними, полицейская машина бесшумно едет не в том направлении по улице с односторонним движением, небо низкое и серое.
Все женщины стремятся к одним и тем же мужикам и одних и тех же избегают. Одних любят трижды — как сыновей, как мужей и как отцов, а других, кого мать не любила, не полюбит ни жена, ни дочь. Это — как у голубей, которые едят и пакостят одновременно…
