Алиса в стране чудес — волшебная история о девочке по имени Алиса, которая попадает в удивительный мир сказочных существ и загадочных событий. В этой книге Льюис Кэрролл создал неповторимую атмосферу фантазии и приключений, которая заставляет читателя задуматься о смысле реальности и магии. Странные персонажи, неожиданные повороты сюжета и игры с логикой делают эту книгу классикой, которая продолжает вдохновлять и волновать читателей всех возрастов. Лучшие цитаты из книги Алиса в стране чудес собраны в данной подборке.
– Нет, я слушаю внимательно, – кротко ответила Алиса, – вы дошли до пятого важного момента… Если не ошибаюсь.
– Что же они там ели? – спросила Алиса, которую всегда интересовала тема еды.
– Да, до центра Земли шесть тысяч километров. Под какой же я теперь широтой и долготой? – Алиса не имела ни малейшего понятия о широте и долготе, но ей нравилось произносить такие серьезные умные слова. – А может быть, я пролечу через весь земной шар насквозь! – предположила она. – Как смешно будет увидеть людей, которые ходят головами вниз! Их, кажется, называют анти… патиями. (Тут Алиса запнулась и даже порадовалась, что у нее нет слушателей; она почувствовала, что слово это – неправильное и что этих людей называют не антипатиями, а как-то по-другому.) Я спрошу у них, в какую страну я попала. «Скажите, пожалуйста, сударыня, это Новая Зеландия или Австралия?» – спрошу я у какой-нибудь дамы (Алиса хотела при этом сделать реверанс, но на лету это было ужасно трудно сделать). Только она, пожалуй, решит, что я совсем глупая и ничего не знаю! Нет, лучше уж не спрашивать. Может быть, я прочитаю на указателе, какая это страна. Время шло, а Алиса все продолжала падать. Делать ей было совершенно нечего, и она снова стала рассуждать вслух: – Дина будет очень скучать без меня сегодня вечером (Диной звали Алисину кошку). Надеюсь, ей не забудут налить вечером в блюдечко молока… Дина, моя милая, как бы мне хотелось, чтобы ты была сейчас здесь, со мной! Правда, мышей здесь не видно, но ты могла бы поймать летучую мышь, а она очень похожа на обыкновенную. – Тут Алисе вдруг захотелось спать, и совсем сонным голосом она проговорила: – Едят ли кошки летучих мышек? – Она повторяла свой вопрос снова и снова, но иногда ошибалась и спрашивала: – Едят ли летучие мышки кошек или нет? – Впрочем, ведь раз некому ответить, то не все ли равно, о чем спрашивать?
– Ах, мои ушки и усики! Как же я опаздываю!
А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь?
Нет, я решила: если уж я – Мабель, тогда лучше я останусь здесь, под землей. А вдруг кто-нибудь просунет голову сверху и скажет: «Иди сюда, милая!» А я тогда посмотрю наверх и спрошу: «А я кто? Сначала скажите мне это, и если мне понравится быть тем, кем я стала, то я выйду наверх. А если нет, то останусь здесь до тех пор, пока не сделаюсь кем-нибудь другим…» Но как бы мне хотелось, – воскликнула Алиса, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз, – как бы мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь заглянул сюда! Так плохо быть здесь совсем одной!
– И зачем только я плакала так долго! – сказала Алиса, плавая в слезах и пытаясь выбраться на сушу. – Пожалуй, кончится тем, что я утону в моих собственных слезах! Это просто невероятно! Впрочем, все, что сегодня происходит, невероятно!
– Бедные мои ножки! Кто же будет теперь надевать на вас чулочки и туфельки?! Я-то буду слишком далеко, чтобы о вас заботиться. Придется вам самим как-нибудь приспособиться… Но я должна быть добра к ним, – задумчиво проговорила Алиса, – а то они, пожалуй, не захотят идти туда, куда мне нужно. Что бы мне сделать для них? А вот что: я буду покупать им по паре новых туфелек к каждому Рождеству. – И Алиса стала раздумывать, как это устроить.
– Он был такой несимпатичный, когда был ребенком, – сказала Алиса, – но из него вышел очень хорошенький поросеночек.
Впрочем, ведь раз некому ответить, то не все ли равно, о чем спрашивать?
Ну, хватит плакать! Этим делу не поможешь! – строго сказала она себе, поплакав немного. – Советую тебе перестать! Что толку сидеть и лить слезы!
– Никогда не следует выходить из себя, – сказал Червяк.
– Да, да, – согласилась Герцогиня. – Из этого можно сделать следующий вывод: миром движет любовь. Именно она заставляет Землю вертеться!
– Впрочем, ведь раз некому ответить, то не все ли равно, о чем спрашивать?
– Ну, хватит плакать! Этим делу не поможешь! – строго сказала она себе, поплакав немного. – Советую тебе перестать! Что толку сидеть и лить слезы!
Алиса очень любила воображать, что в ней одновременно живут два разных человека.
Церемония эта показалась Алисе очень глупой, но все смотрели на нее так серьезно, что она не решилась рассмеяться. Не зная, что сказать в ответ, Алиса молча поклонилась и взяла наперсток, стараясь выглядеть серьезной.
Если бы каждый занимался своим делом, – сердито проворчала Герцогиня, – то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.
Ты ошибаешься, милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
– Никакого горя у нее нет, одно только воображение! – ответил тот. – Все это она выдумывает.
Послушным им веслом, А третья, направляя путь, Хлопочет над рулем. Что за жестокость! В час, когда И воздух задремал, Просить назойливо, чтоб я Им сказку рассказал! Но трое их, а я один, Ну как мне устоять? И первый мне приказ летит: – Пора начать рассказ! – Побольше только небылиц! — Звучит второй приказ, А третья прерывает речь В минуту много раз.
– Это Чеширский Кот, ему лестно быть в нашем обществе, – ответила Герцогиня. – Вот почему он улыбается, поросенок!
– Если бы каждый занимался своим делом, – сердито проворчала Герцогиня, – то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.
Кот улыбнулся, когда Алиса подошла к нему, и посмотрел на нее очень добродушно. Но Алиса понимала, что поскольку у него были длинные когти и много острых зубов, то с ним, конечно, следовало обращаться почтительно.
– Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
– Хочешь печенья? – любезно спросил Мартовский Заяц. Алиса взглянула на стол, на нем не было ничего, кроме чая. – Я не вижу здесь никакого печенья, – заметила она. – А его и нет, – сказал Мартовский Заяц. – В таком случае очень невежливо, с вашей стороны, предлагать его, – с досадой проговорила Алиса. – А с твоей стороны, очень невежливо садиться за стол без приглашения, – ответил Мартовский Заяц.
Алисе надоело сидеть на пригорке, рядом с сестрой, и ничего не делать.
Так о стране волшебных снов Рассказ сложился мой, И приключений возникал И завершился рой.
– Ах, мои ушки и усики! Как же я опаздываю!
Мне кажется, я складываюсь, как подзорная трубка! Так оно и было на самом деле. Алиса сделалась совсем крошкой, ростом всего в четверть метра. Лицо ее просияло при мысли, что теперь ей можно будет пройти в узенький вход и погулять в волшебном саду.
Конечно, не одно и то же, – добавил Мартовский Заяц. – Разве все равно что сказать: «Мне нравится все, что я имею» или «Я имею все, что мне нравится»?
Никогда еще не доводилось Алисе видеть такую странную игру. Крокетная площадка была изрыта, как вспаханное поле, вместо шаров были живые ежи, вместо молоточков – птицы фламинго, а вместо ворот – солдаты, которые стояли, согнувшись вдвое и упираясь руками в землю.
– Ты ошибаешься, милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
– Да, да, – согласилась Герцогиня. – Из этого можно сделать следующий вывод: миром движет любовь. Именно она заставляет Землю вертеться! – А я помню, как кто-то сказал, – многозначительно произнесла Алиса, – что если бы каждый занимался своим делом, никто не вмешивался в чужие дела, то Земля вертелась бы куда быстрее.
– Какие странные часы! – сказала она. – Они показывают число, а часов не показывают.
– Именно поэтому, – со вздохом ответил Шляпник. – Ведь ты знаешь, что пять часов – время чая. Увы, мы даже не успеваем мыть посуду, у нас вечное чаепитие. – Значит, вы так и пересаживаетесь от чашки к чашке? – спросила Алиса. – Да, так мы и пересаживаемся от грязной чашки к чистой.
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им. Иногда она делала себе такие строгие выговоры, что слезы наворачивались у нее на глаза; а однажды она даже выдрала себя за уши за то, что сплутовала, играя в крокет сама с собой. Алиса очень любила воображать, что в ней одновременно живут два разных человека.
Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А еще вчера все шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чем загадка.
Билл – маленькая ящерица – лежал на земле.
Ну уж куда-нибудь ты наверняка придешь, – сказал Кот, – если походишь подольше.
А я тогда посмотрю наверх и спрошу: «А я кто? Сначала скажите мне это, и если мне понравится быть тем, кем я стала, то я выйду наверх. А если нет, то останусь здесь до тех пор, пока не сделаюсь кем-нибудь другим…
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им.
М»… – Почему же с «М»? – спросила Алиса и с нетерпением стала ждать ответа. – А почему бы нет?
– Я, конечно, ела яйца, – сказала Алиса. (Она была правдивая девочка и не стала лгать.) – Но ведь вы, наверное, знаете, что и девочки едят яйца, как змеи? – Никогда не поверю этому! – воскликнула Голубка. – А если они в самом деле едят яйца, значит, они тоже змеи, только другой породы – вот и все!
Так знай же, что если бы ты была в хороших отношениях со Временем, то оно делало бы для тебя все, что ты пожелаешь. Положим, пробило девять часов – начало уроков. Но стоит тебе только шепнуть Времени, что не хочешь учиться, и стрелки побежали бы быстрее. Раз – и половина второго – пора обедать!
А я помню, как кто-то сказал, – многозначительно произнесла Алиса, – что если бы каждый занимался своим делом, никто не вмешивался в чужие дела, то Земля вертелась бы куда быстрее. – Ну да! Но это, в сущности, одно и то же, – сказала Герцогиня, все больнее впиваясь в плечо Алисы своим острым подбородком. – Из этого мы делаем такой вывод: не слово ценится, а дело. Хорошенько запомни!
Никакого горя у нее нет, одно только воображение! – ответил тот. – Все это она выдумывает.
Запишите это, – сказал Король присяжным, и те торопливо записали все три числа, сложили их и подсчитали сумму.
Как же, Ваше Величество, мне стоять на показаниях, – возразил Шляпник, – ведь я уже стою на полу!
Впрочем, ведь раз некому ответить, то не все ли равно, о чем спрашивать?
Про то, что было вчера, рассказывать нечего, потому что вчера я была совсем другая.
Если хочешь, я подарю тебе понятное и все непонятное, сказанное мной сегодня.
Столько удивительных вещей случилось в этот день, что Алисе уж начало казаться, что на свете нет ничего невозможного.
– Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А еще вчера все шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чем загадка.
Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда? – Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот. – Мне все равно, куда бы ни… – начала Алиса. – Значит, тебе все равно, в какую сторону идти, – перебил ее Кот. – Куда бы ни выйти, лишь бы куда-нибудь прийти, – договорила Алиса.
– Ты ошибаешься, милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
– Какое у нее горе? – спросила она у Грифона. – Никакого горя у нее нет, одно только воображение! – ответил тот. – Все это она выдумывает.
Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им.
Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод.
Если бы каждый занимался своим делом, никто не вмешивался в чужие дела, то Земля вертелась бы куда быстрее.
Отсюда мораль: что-то не соображу.
Очень близко к дальше ехать некуда!
— Образование мы получили самое хорошее, — продолжал Черепаха Квази. — И немудрено — ведь мы ходили в школу каждый день…
— Я и не знала, что чеширские коты всегда улыбаются. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеют улыбаться.
— Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.
Ни в коем случае не представляй себе, что ты можешь быть или представляться другим иным, чем как тебе представляется, ты являешься или можешь являться по их представлению, дабы в ином случае не стать или не представиться другим таким, каким ты ни в коем случае не желал бы ни являться, ни представляться.
Во всем есть мораль, только надо уметь ее найти.
— Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти.
— Дальше, — сказал Кот. — Пес ворчит, когда сердится, а когда доволен, виляет хвостом. Ну, а я ворчу, когда я доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Следовательно, я не в своем уме.
— Возможно, если ты в это веришь.
Ах, почему я не складываюсь, как подзорная труба?
— Куда-нибудь-то ты наверняка попадёшь, если будешь идти достаточно долго, — сказал Кот.
— Значит, — твердо сказал Кот, — все равно как.- Вот так часы! — сказала она. — Они же показывают не час, а число.
Подумать только, что из-за какой-то вещи можно так уменьшиться, что превратишься в ничто.
Если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!», рано или поздно почувствуешь недомогание. Последнее правило Алиса помнила твердо.
— Куда-нибудь ты обязательно попадёшь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти, никуда не сворачивая!
Всякому овощу свое время.
— Сижу. Курю. Жду перемен.
Написаны целые горы книг, в которых «Алису» на все лады растолковывают и объясняют. А когда так много и долго объясняют, это, по-моему, значит, что люди сами не все поняли.
— Так ты еще скажешь, будто «Что имею, то люблю» и «Что люблю, то имею», — одно и то же! — подхватил Мартовский Заяц.
Сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое.
— Думай о смысле, а слова придут сами.
— А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чем вопрос.
Я расскажу все, что случилось со мной сегодня с утра, — сказала неуверенно Алиса. — А про вчера и рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другая.
Кот без улыбки — это еще понятно, но улыбка без Кота — просто чудо из чудес!
Если бы это было так, это бы еще ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей.
Зато я получила классическое образование… Мы с моим учителем уходили на улицу и целый день играли в классики.
— Какие смешные часы! — заметила она. — Они показывают число, а не час!
Важно — неважно… Неважно — важно… Какая разница?
— Он мне совсем не нравится, — заметил Король. — Впрочем, пусть поцелует мне руку, если хочет.
Писателем может быть каждый, кто способен вести повествование, гением — лишь тот, кто открывает в этом повествовании душу.
Будь всегда сама собой. Или проще: не будь такой, какой ты кажешься таким, которым кажется, что такая, какой ты кажешься, когда кажешься не такой, какой была бы, если б была не такой.
– Не беспокойся, куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот, – конечно, если не остановишься на полпути.
– В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
И вправду, план был замечательный — такой простой и ясный. Одно только плохо: Алиса не имела ни малейшего представления о том, как всё это сделать.
Никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя быть.
Ну я частно видела котов без улыбки,-подумала Алиса,-но чтоб улыбку без кота!
