Слова мудрых юристов – это не просто цитаты, это наставления, которые вдохновляют и направляют нас к правильному пути. Их мудрость и опыт помогают нам понимать, что правосудие – это не просто формальность, а высшее достояние общества. Лучшие цитаты великих юристов – это настоящее сокровище, которое помогает нам лучше понимать суть права и его роль в жизни людей. Они напоминают нам о том, что правосудие должно быть честным и беспристрастным, а наша работа – это защита прав и свобод каждого человека. Лучшие цитаты великих юристов собраны в данной подборке.
— Ты размышлял о нашей дискуссии о корпоративном праве?
— Да, но я полагаю, что мне следует заняться корпоративным правом.
— Чего ради? Ты хочешь вести жалкую, полную разочарования жизнь?
И как раньше было сказано в высказывании, что науки не притупляют, не мешают оружию, здесь и далее следует сказать, что науки в целом и оружие делают адвоката квалифицированным, потому что великий и возвышенный из них не является невежественным и грубым.
Та же игра ума, что и в математике, только вместо цифр — людские судьбы. Он будет защищать тех, кого обвиняют в финансовых преступлениях, мир бытовых преступников ему неинтересен. Совсем иное — поступки талантливых людей, умных и отважных, которые раздвигают границы мира. В том числе и за пределы, дозволенные заскорузлыми нормами права. Защитить их право на незаурядность — в этом была романтика.
Мальчик этот обвинялся в том, что вместе с товарищем сломал замок в сарае и похитил оттуда старые половики на сумму три рубля шестьдесят семь копеек.
Ведь очевидно, что мальчик этот не какой-то особенный злодей, а самый обыкновенный — это видят все — человек и что стал он тем, что есть, только потому, что находился в таких условиях, которые порождают таких людей. И потому, кажется, ясно, что, для того чтобы не было таких мальчиков, нужно постараться уничтожить те условия, при которых образуются такие несчастные существа.
Что же мы делаем? Мы хватаем такого одного случайно попавшегося нам мальчика, зная очень хорошо, что тысячи таких остаются непойманными, и сажаем его в тюрьму, в условия совершенной праздности или самого нездорового и бессмысленного труда, в сообщество таких же, как и он, ослабевших и запутавшихся в жизни людей, а потом ссылаем его на казенный счет в сообщество самых развращенных людей из Московской губернии в Иркутскую.
Для того же, чтобы уничтожить те условия, в которых зарождаются такие люди, не только ничего не делаем, но только поощряем те заведения, в которых они производятся. Заведения эти известны: это фабрики, заводы, мастерские, трактиры, кабаки, дома терпимости. И мы не только не уничтожаем таких заведений, но, считая их необходимыми, поощряем, регулируем их.
Юриспруденция, исходя из неверно понятых прав человека, оказалась ныне полностью на стороне преступников: любому убийце дает малый срок, после чего тот снова на свободе, снова грабит и убивает…
Как бы мне хотелось отвечать: «Я доктор» – всем, кто спрашивал, чем я занимаюсь, ведь доктора нынче в почёте – вот кто творит настоящие чудеса. Но тут и к гадалке не ходи: случись нашему автобусу перевернуться на крутом вираже, все сразу же кинутся ко мне, и поди докажи – среди воплей да стонов, – что хоть ты и доктор, но юрист; а после, взбреди им в голову судиться из-за увечий с правительством и нанять меня в консультанты, придётся сознаться, что на самом деле я бакалавр, притом философии; затем, в ответ на крики, и за что им это наказание, придётся покаяться, что я с трудом одолел Кьеркегора, и всё такое прочее. Словом, как оно ни прискорбно, как ни унизительно, решил я всё-таки не грешить против истины.
Вспомним Нюрнбергский процесс. С точки зрения права это чистое безобразие, это ведь суд победителей над побежденными, причем там даже не было попыток это скрыть. Какое тут равенство сторон? Это суд, который судил по специально для него написанным законам. Был сознательно нарушен фундаментальнейший, самый важный принцип права: закон не имеет обратной силы. Решили, что имеет. И вздернули людей, многие из которых поступали строго в соответствии с законами своей страны, действовавшими тогда. Ужасными законами, варварскими, но законами.
Есть три типа юристов — способные, неспособные и жалкие.
Старайся всегда держаться подальше от судов, не важно, будут ли на то причины. Они могут схватить тебя, одурачить, а потом ты окажешься по уши в дерьме. Вот так наши юристы применяют закон.
Что такое преуспевающие юристы? Это ловкие изобретатели профессиональных трюков, каждый с доходом в сотни тысяч долларов. А вот назвать хотя бы одного, который отказался бы участвовать в нечистой игре нельзя, ибо о таких никто никогда не слыхивал. Но и так совершенно ясно, что последует, если подобный человек объявится.
Это поле битвы. С одной стороны — Федеральная прокуратура США, с другой — Федеральная публичная защита. Вы в числе лучших первоклассных юристов нашей страны. Вы влюблены в своё дело и преданы ему. Вы талантливы и поразительно трудолюбивы. Вы ведёте наиболее сложные и неординарные процессы в самом престижном, самом известном суде первой инстанции в нашей стране. Вы поборники справедливости и достойные оппоненты. Вы защитники. Вы правосудие.
Сейчас, в эпоху юриспруденции, не стоит так уж прямо ломиться в стену. По возможности надо ссылаться на право.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, то есть вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой. Это во-первых. Во-вторых, люди эти в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, то есть лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — заботы о мнении людском, стыда, сознания человеческого достоинства. В-третьих, подвергаясь постоянной опасности жизни, — не говоря уже об исключительных случаях солнечных ударов, утопленья, пожаров, — от постоянных в местах заключения заразных болезней, изнурения, побоев, люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный человек из чувства самосохранения совершает и извиняет других в совершении самых ужасных по жестокости поступков. В-четвертых, люди эти насильственно соединялись с исключительно развращенными жизнью (и в особенности этими же учреждениями) развратниками, убийцами и злодеями, которые действовали, как закваска на тесто, на всех еще не вполне развращенных употребленными средствами людей. И, в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жестокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях.
— В этом-то и ошибка, что мы привыкли думать, что прокуратура, судейские вообще — это какие-то новые либеральные люди. Они и были когда-то такими, но теперь это совершенно другое. Это чиновники, озабоченные только двадцатым числом. Он получает жалованье, ему нужно побольше, и этим и ограничиваются все его принципы. Он кого хотите будет обвинять, судить, приговаривать.
— Да неужели существуют законы, по которым можно сослать человека за то, что он вместе с другими читает Евангелие?
— Не только сослать в места не столь отдаленные, но в каторгу, если только будет доказано, что, читая Евангелие, они позволили себе толковать его другим не так, как велено, и потому осуждали церковное толкование. Хула на православную веру при народе и по статье сто девяносто шестой — ссылка на поселение.
— Да не может быть.
— Я вам говорю. Я всегда говорю господам судейским, — продолжал адвокат, — что не могу без благодарности видеть их, потому что если я не в тюрьме, и вы тоже, и мы все, то только благодаря их доброте. А подвести каждого из нас к лишению особенных прав и местам не столь отдаленным — самое легкое дело.
Настанет время, когда все эти клерки, юристы, менеджеры – класс, оказывающий услуги – начнет социал-персоналистическое движение по освоению акций крупных предприятий.
Каждый нотариус, согласно красивому образу греческого нотариата, — это «пастырь мира»… Он подлинное согласующее устройство и стоит на страже человеческого достоинства, ведя борьбу против юридического хаоса.
Мне не нужен юрист, чтобы говорить мне, что можно, а что нельзя. Я нанимаю его, чтобы сделать то, что хочу.
Он юрист. Это звучит зловеще.
В наш век развитых информационных технологий для юриста лучше иметь ум надлежаще скроенный, чем надлежаще заполненный.
Не подписывай ручкой, пока не покажешь юристам.
Юриспруденция, защищающая вроде бы права человека, все усложняется, все труднее мерзавцев арестовать, еще труднее осудить, а уж казнить так и вовсе нельзя.
Я смотрю, вы забросили право — что, решили вести честную жизнь?
Юридическое искусство лишь на первый взгляд — знание законов и практик. Кроме этого, надо вести стратегию дела, предугадывать его развилки. Как рассуждали партнеры фирмы, надо постоянно сужать для противника коридор возможностей.
— Думаю, я смогу помочь.
— Он поможет? Я записываю.
— С юридической стороны…
— … юридической стороны…
— Ваши действия…
— … законные действия…
— Хрен псу под хвост!
— Услышал: крен прохвост — это юрист?
— Наверное.
— А контакты? Есть контакты?
Тот, кому дорога истина, не станет полагаться на вынужденные показания как на заслуживающие доверия.
Хотя привычка делать выводы у людей в крови, эти выводы чаще всего бывают ошибочными. А у юристов процент таких ошибок особенно велик: ведь они, как правило, стараются выяснить не то, что их собеседник хочет сообщить, а то, что он хочет скрыть.
Сложить картину и убедить всех, что именно она верно отражает мир, — вечная задача концептуалиста. Преступление — если ты не смог убедить других, что преодоление границ было естественным выбором твоего подзащитного, продиктованным, в конечном счете, интересами общества.
Он умел сопереживать, не разделяя эмоций друзей, считая это не изъяном души, а воспитанием чувств. Если бы он сам переживал то, что переживают друзья и — уж тем более — подзащитные… От актера же не требуют подлинных страданий на сцене.
Закон надо испытать на себе, чтобы понять его настоящее значение.
Из отличников выходят профессора, из хорошистов — судьи, а и из троечников — партнёры.
Мой собственный долг был для меня ясен. В том-то и состоит красота юриспруденции, что она может оспаривать любое заявление любого человека, при каких бы обстоятельствах и в какой бы форме оно ни было сделано.
Блэйд: — Вы — человек.
Карл Коунен: — Самую малость. Я — адвокат.
Обязанность юриста – просвещать собственный народ.
Начать процесс по серьёзному делу равносильно тому, чтобы нырнуть в темный, заросший водорослями пруд, надев спортивный пояс для отягощения. Успеваешь только набрать воздуха, и всё остальное перестает существовать. И тебе всегда кажется, что ты тонешь.
Зачем нам врут:
«Народный суд»! —
Народу я не видел, —
Судье простор,
И прокурор
Тотчас меня обидел.
Лично я считаю, диплом юриста — это лицензия вора.
Что за идиотская фраза — «Незнание законов не освобождает от ответственности»? Вы серьезно? Законов так много и они так сложны, что, для того чтобы в них разбираться, создали отдельную профессию, на которую еще и учиться надо около пяти лет.
Знаете, у юристов есть старая пословица, что сознание собственной невиновности придаёт человеку спокойствие.
Вряд ли организация бегства с применением взрывчатки входит в юридическую подготовку.
Профессия юриста в наши дни стала чем-то вроде большой дороги. Какие только проходимцы и авантюристы не лезут сюда.
Мы всегда ходим по краю. Главное — остаться на правильной стороне закона. Если хочешь быть хорошим юристом, нужно ходить по краю.
Всем нужен Аттикус Финч, пока в их ванне не сдохнет проститутка.
— Вы чудовище!
— А вы юрист. Никто не идеален.
Сам юрист никогда в суд не обращается.
Реальность — ничто, хотя доказательная сила интерпретации, конечно, зависит от твердости фактов. Но гораздо больше она зависит от правильной концепции. Она создает для фактов контекст, в котором те оцениваются. Схватка обвинения и защиты — всегда схватка двух концепций, положенных на чаши весов Фемиды. Концепции оцениваются восприятием Фемиды, чувственными ощущениями женщины с завязанными глазами.
— Знаешь, ты бы выучился на юриста, Арнольд.
— Я предпочитаю зарабатывать честно.
Знаете, почему Бог сначала создал змей, а потом юристов? Хотел потренироваться. Это единственный анекдот, который я знаю, потому что все остальные — правда.
— Грибник, что ли?
— Психолог.
— Пол страны психологов, пол страны юристов, а из задницы все никак выбраться не можем.
Быть юристом — всё равно что быть доктором. Нужно давить, пока не заболит, и тогда ты поймёшь, на что смотреть.
Юриспруденция — продажная девка политики.
Нет более верного признака дурного устройства городов, чем обилие в них юристов и врачей.
В университете вам не скажут, что важнейшей частью юриспруденции является умение терпеть дураков.
— У меня от него мурашки по коже…
— Он что — юрист?!
Хороший юрист знает закон. Великий юрист знает судью.
Никогда, никогда, никогда на перекрестном допросе не задавай свидетелю вопрос, если не знаешь заранее, какой будет ответ. — это правило я усвоила с колыбели. А то ответ может оказаться совсем не такой, как надо, и погубит всё дело.
Главное достояние юриста — способность всегда быть уверенным в себе.
— Каким Вы станете юристом?
— Типичным, сэр..
Я юрист, а ты скотина — мы будем часто пересекаться.
Для всех — я умалишенный. Это лучший способ защитить себя от судебных преследований.
Если вы с пятого раза не понимаете, что читаете, значит это написал юрист.
Соглашения, заключенные против норм гражданского права, не утверждаются
Из соображений общественной пользы предпочитаются удобства частных лиц
Сознавшийся является осужденным как бы по своему приговору
Сознавшиеся должники считаются подсудимыми
Расплата есть расчет дебета и кредита (долга и ссуды)
Никто не должен терпеть наказание за мысли
Хотя гражданский разум может ущемлять гражданские права, однако, естественные права (ущемлять) не может
Небеса, а не душу меняет тот, кто бежит за моря
Добросовестность не допускает, чтобы дважды наказывали за одно и то же
Более благоприятно законы будут истолкованы теми, кто сохраняет их волю
Мы получаем собственность фактически (предметно) и сознательно (в намерении), но не в намерении самом по себе или в самом по себе наличии предмета
Против опасности естественный разум позволяет защищаться
Суровость кары за преступление есть научение добродетельной и осторожной жизни
Каждый приговор можно оспаривать
Нельзя апеллировать к исполнителю приговора
Я был разорен только дважды: раз, когда проиграл тяжбу, и другой раз, когда выиграл тяжбу.
Кто ведет тяжбу из-за овцы, теряет корову.
Лучше плохое мировое соглашение, чем хороший процесс.
Некомпетентный прокурор может затянуть передачу дела в суд на месяцы или годы, а компетентный прокурор – на гораздо более длительный срок.
Дело адвоката – не доводить дела до суда.
Худой мир лучше хорошего адвоката.
После выигрыша дела адвокат говорит клиенту: «Мы выиграли», после проигрыша: «Вы проиграли».
Адвокат – это человек, который помогает вам получить все, что ему причитается.
«Почему вы пошли к адвокату?» – «Брат сказал, любой дурак может дать мне совет, – вот я и пришел к вам».
Изложите свое дело адвокату честно и ясно; запутать его он сумеет и сам.
Богатая практика не всегда делает адвоката лучше, но всегда делает его богаче.
Адвокат никогда не проигрывает, клиент – довольно часто.
В бое быков выигрывают не быки, а люди. В стычках людей выигрывают не люди, а адвокаты.
Адвокат – это ученый джентльмен, который спасает ваше имущество от ваших врагов и забирает его себе.
Адвокаты тяжущихся сторон как две половинки ножниц: они изничтожают то, что находится между ними, но не друг друга.
Арбитр – это постороннее лицо, которое приглашается, чтобы признать нашу правоту.
Если вы не можете найти адвоката, который хорошо знает законы, найдите адвоката, который хорошо знает судью.
Если ты сам себе адвокат, значит, твой клиент идиот.
Совет адвоката ничего не стоит, пока за него не уплачено.
Нет лучше клиента, чем испуганный миллионер.
И в юстиции, и на войне в конечном счете побеждает самая большая мошна.
Закон защищает каждого, кто может нанять хорошего адвоката.
В юстиции нет ничего несомненного, кроме расходов.
Правосудие такая прекрасная вещь, что за нее невозможно переплатить.
В Англии двери дворцов правосудия открыты для каждого, как двери отеля «Риц».
Мне не нужен адвокат, который говорит мне, чего я не могу делать. Я нанимаю его для того, чтобы он сказал мне, как сделать то, что я хочу сделать.
У нас еще строящееся правовое государство, и поэтому неправильно понимают слово, что такое «иметь юриста».
На юридическом факультете вам не рассказывают, что в юриспруденции самое важное – умение уживаться с дураками.
Незнание закона не освобождает от ответственности. А вот знание нередко освобождает.
Каждый человек должен что нибудь знать о законах; а если он знает достаточно, чтобы их обходить, значит, он хороший юрист.
Если вы и с пятого раза не понимаете, что читаете, значит, это писал юрист.
Не так страшен закон, как его толкуют.
В законе такая же специализация, как и в медицине. Забудьте адвоката «дядю Джо». Он составит ваше завещание, но что он знает о несостоятельности бизнеса, банкротстве и процессе оздоровления предприятий?
Закон есть то, что мы разъясняем.
У того, кто решит изучить все законы, не остается времени их нарушать.
Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она проистекает от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний.
В юридических вопросах следует обращаться не к здравому смыслу, а к юристам.
Профессия юриста состоит в том, чтобы все ставить под сомнение, ни с чем не соглашаться и без конца говорить.
Когда приличные люди спотыкаются о законы, значит, законодатели были глупцы или жулики.
Защита дурного деяния хуже самого деяния.
Адвокату следует открыто и ясно изложить дело… потом он уже сам сумеет его запутать.
Долг судей — вершить правосудие, а их ремесло — оттягивать его; многие судьи знают свой долг и продолжают заниматься своим ремеслом.
Если бы законы могли говорить вслух, они бы первым делом пожаловались на законников.
Кто принимает решение, не выслушав противную сторону, поступает несправедливо, хотя бы решение это и было справедливое.
Законодательство должно быть голосом разума, а судья — голосом закона.
Судья — это говорящий закон, а закон — это немой судья.
Законы и установления должны идти рука об руку с прогрессом человеческой души.
Закон не гарантирует обеда, хотя гарантирует обеденный перерыв.
Система очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать.
Где законы могут быть нарушены под предлогом общего спасения, там нет конституции.
Лучшие законы не помогут, если люди никуда не годятся.
Закон — величественная статуя, перед которой снимают шляпу, но проходят мимо.
Равенство прав не в том, что все ими пользуются, а в том, что они всем предоставлены.
Люди не могут дать силу праву и дали силе право.
Чтобы поступать справедливо, нужно знать очень немного, но чтобы с полным основанием творить несправедливость, нужно основательно изучить право.
Только присутствие воли рождает право, поэтому система права есть царство реализованной свободы, мир духа, порожденный им самим как некая вторая природа.
Самое большое преступление — это безнаказанность.
Вводить законы, противоречащие законам природы, — значит порождать преступления, чтобы потом их наказывать.
Кто-то подсчитал, что человечество создало 35 миллионов законов и все только для того, чтобы заставить людей исполнять 10 заповедей Божьих.
Виноватый боится закона, невиновный — судьбы.
Крайнее соблюдение законности может оказаться крайним беззаконием.
Обязанность без права есть рабство; право без обязанности — анархия.
Закон должен быть краток, чтобы его легко могли запомнить и люди несведущие.
Дурные законы в хороших руках исполнителей — хороши; и самые лучшие законы в руках дурных исполнителей — вредны.
Многочисленность законов свидетельствует не в пользу нравов, а многочисленность процессов не в пользу законов.
Если бы природа имела столько законов, как государство, сам Господь не в состоянии был бы управлять ею.
Вводить законы, противоречащие законам природы, — значит порождать преступления, чтобы потом их наказывать.
Существование множества законов доказывает существование множества грехов.
Гениальный адвокат добьется нового дела, обвинив прокурора в оскорблении подсудимого.
Вы просто не представляете, сколько всего может не запомнить человек, если он вызван в качестве свидетеля.
Знание законов освобождает от оплаты болтовни адвокатов.
Чрезмерно строгий судья часто осуждает того, кого сам закон оправдал бы, если бы он мог объясняться.
Надо быть юристом, чтобы знать, сколько может быть сказано в пользу той или другой стороны и как мало честности может быть проявлено при этом.
Высшим законодателем являются гены.
Разница между историками и юристами только в точках зрения: историки видят причины, не замечая следствия; юристы замечают только следствия, не видя причин.
Судья — это говорящий закон, а закон — это немой судья.
Дело судьи — истолковать закон, а не даровать его.
Заставьте самого беспристрастного судью разбирать свое собственное дело и посмотрите, как он начнет толковать законы!
Кто принимает решение, не выслушав противную сторону, поступает несправедливо, хотя бы решение это и было справедливое.
Секрет детективов состоит в том, чтобы доказать всему адвокатскому сообществу, что оно платит посредникам за услуги сбора доказательств, и в то же время скрыть от адвокатов, что они в силах это делать самостоятельно.
Четверо составляют конкуренцию государственному обвинению: адвокат, нотариус, судебный эксперт и детектив.
Хороший Детектив, приступая к частному расследованию выслушает наставления Адвоката, проповедь Прокурора и исповедь Заказчика.
Адвокат, глядя на клиента оценивает перспективу, а Детектив — профиль и анфас.
Если бы Детективы перед началом расследования советовались с прокурорами – то не было бы ни каких расследований. Советуйтесь с адвокатами.
Вторая по важности фигура во французском суде — адвокат. Как бы незначительно ни было дело, адвокат считает своим долгом многословие, пафос, широкие жесты, изыскания во тьме времен. Его слушают, как актёра в театре. И судят о нём, как об актёре. Впрочем, председателю это представление не мешает заниматься своим делом, переговариваться с сотрудниками, писать. Это не мешает ему по окончании речи качнуться направо и налево к двум другим судьям, древним старцам, мало чем отличающимся от египетских мумий, и небрежно произнести: — Три года. Идите, мой друг. Уберите его, жандармы. Немногим больше порядка во французском парламенте. Красивый, полукруглый зал, обыкновенно на три четверти пустой. Депутаты, не слушая оратора, громко разговаривают друг с другом, пишут письма, читают. Оратор говорит не для них, а для стенограммы. Оживление бывает во время речи знаменитого оратора или по скандальному какому-нибудь поводу, в чём недостатка никогда нет.
Правосудие походит на девицу: её добивается истец, её манит прокурор, её соблазняет адвокат, её поддерживает судья, которые в конце концов и овладевают ею.
У адвоката репутация тем выше, чем больше его подзащитных отправилось на виселицу
Другой аспект этой записи касается того, что должно произойти в случае моей насильственной смерти. Я не смогу избавить людей от чувства гнева, горечи или ярости, но я надеюсь, что они используют эту горечь и эту ярость не для того, чтобы это демонстрировать или что-нибудь в этом роде, я надеюсь, что они придут к власти, я хочу надеяться, что пять, десять, сто, тысяча человек поднимутся. Я хотел бы видеть, что каждый гей доктор откроется, каждый гей адвокат, каждый гей архитектор откроется, что они встанут и заявят о себе этому миру. Это положило бы конец предубеждениям быстрее, чем кто-либо может вообразить. Я призываю сделать это, призываю открыться. Только таким путём мы начнем добиваться соблюдения наших прав.
Во всяком случае, мне думается, нет никакого сомнения, что твоё намерение выдвинуться в области науки очень хорошо и тебе по силам, если только не будешь пренебрегать одной мелочью, — а именно — несколько разовьёшь свой голос. Конечно, это может потребовать долгого времени, и было бы, разумеется, в данном положении вещей желательно что-то для этого сделать. В этом отношении тебе не остаётся ничего другого, как выступить в печати. Но как выступить? Это трудный вопрос, но ему предшествует ещё и другой. Удастся ли тебе сразу снискать доверие дельного издателя? Это может оказаться самым трудным. Если это тебе удастся, — а ты во всём удачлив, — тогда встанет второй вопрос: философия или юриспруденция или и то и другое вместе — это мне думается превосходно для того, чтобы заложить основу. Чистая же поэзия может быть на втором месте, и она не повредить репутации, разве что в глазах отдельных педантов. Лёгкие полемические статьи в данном случае самые полезные, а имея несколько хороших названий, если они оригинальны и нового стиля, ты спокойно и наверняка сможешь ожидать профессуры и т. д. и т. д. Но ты должен принять твёрдое решение, хотя и не сразу, но уже в этом году. И, как только ты его примешь, твёрдо его придерживайся и неуклонно ему следуй. Тебе ведь не так трудно стать адвокатом, как это было твоему отцу.
В закрытом обществе писатель был гораздо нужнее, чем теперь. Только через литературу можно было узнать сколько-то правды и найти ответы на вопросы. Теперь человек ищет ответы в церкви, у психолога, сексолога, адвоката. Писатель был всем. В открытом обществе это не нужно.
Недавно я обнаружил, что обо мне написано 10 книг. Из любопытства начал читать одну и выбросил, потому что там оказалось сплошное вранье. В бешенстве я позвонил своему адвокату и велел ему немедленно подать на издателей в суд. А он возразил, что самый лучший способ расставить все по своим местам — написать о себе самому.
Хорошая фотография, сделанная в нужное время, нуждается в правильном срезе, который усиливает главный момент её жизни… Фотография должна жить по содержанию и по форме, если она живёт только по содержанию или только по форме, то не останется в памяти… У меня есть много душ, которые выходят по очереди в определённый период моей жизни. Я фотограф, адвокат, коллекционер, музыкант. Все это часть меня, я ничего не отрицаю, просто позволяю моим душам чередоваться… Если фотографируете для других, никогда не выйдет наружу ваша сущность, вы будете делать только то, что делают все остальные и только потому, что вы знаете, что ваши фото понравятся другим… В моих фотографиях высвечиваются мои идеи, мои страсти, мои кошмары, кто я такой и о чём думаю.
Я не стал адвокатом, потому что понял: большинство адвокатов прекрасно знают, что оправданный ими подзащитный был виновен.
Адвокат бескорыстнее даже мышки — если мышка воровато грызёт чужой сыр, то адвокат честно питается только дырами в общественных законах.
Если вы мне скажете: ну всё, кончается моя жизнь, меня бросил молодой человек, — знаете, что я отвечу? Позвоните и скажите ему спасибо — за то, что он бросил вас сейчас, а не девятом месяце беременности. Этому ещё Станиславский учил: ищи преимущества. Ты всегда являешься адвокатом своей роли. Чтобы сыграть злого — ищи, где он хороший. Чтобы сыграть хорошего — ищи, где он плохой.
Я продюссировал много знаменитых артистов, от Элвиса до Вилли Нельсона. И я заметил, что какой-нибудь менеджер звукозаписывающей компании средней руки обладает большим эго, чем любой знаменитый артист, с которым я работал. Мое мнение, что экономика никогда не наносила вреда шоу-бизнесу в той мере, как многие думают. Музыкальная индустрия всегда лучше сохраняла свои позиции в трудные времена, по сравнению с другими отраслями экономики. Я считаю, что это адвокаты, которые работают на звукозаписывающие компании, наносят настоящий вред музыкальной индустрии. Это они выжимают последние соки из творческих людей.
Единственное, что я люблю больше, чем свою жену – это деньги. И я не отдам их ни ей, ни её адвокатам, это уж точно, чёрт возьми!!
Считается, что мир искусства полон красивых женщин. Но я так скажу: тому, кто хочет повидать в своей жизни кучу красавиц, лучше сделаться адвокатом или доктором. А еще лучше — частным детективом.
Адвокат из тех, которых желаешь своему врагу.
Это очень опасный и осторожный преступник: на дело он ходит только вместе со своим адвокатом.
О, культура! За что ты давишь людей? И так много паровозов на свете, а ты ещё адвокатов наплодила.
Прокурор и адвокат, Секретарь и стражник, Хохотала, севши в ряд, Дюжина присяжных.
Ко мне домой пришли с обыском. Срочно нужна помощь адвоката. Пожалуйста, максимально распространите эту запись.
Тут вам и прецеденты, и барристеры. Это такие особые адвокаты, у которых есть право защищать вас в суде. Но нанять их вы права не имеете. Только ваш адвокат имеет такое право. Которого вы наняли, но который не может защищать вас в суде. Непонятно? Это ваше личное дело.
Профессия криминального адвоката манила жаждой побед и эстетикой процесса познания, холодного и эмоционально отстраненного от познаваемого объекта. Та же игра ума, что и в математике, только вместо цифр — людские судьбы.
Здравый смысл и юриспруденция часто не пересекаются. Только поэтому и нужны адвокаты.
Труднее всего спорить ни о чём, но именно в этих спорах рождаются великие ораторы, адвокаты и политики.
Однажды адвокат нашей семьи сказал: «Две самые дорогие вещи, которые может позволить себе Рокфеллер, — пойти в политику или развестись».
Будь адвокатом мужа, а не его следователем.
У адвоката репутация тем выше, чем больше его подзащитных отправилось на виселицу (виселица одновременно служит рекламой и свидетельствует о серьезности процесса).
Экономика Китая, в отличие от экономики США, это не экономика торговли валюты и экономика сферы услуг, где адвокаты оказывают услуги психоаналитикам, психоаналитики адвокатам. Это реальная экономика по выпуску реальных товаров.
Если бы брак не существовал, вы бы придумали его? Вы бы сказали: «Детка, мы вместе — это так здорово, но нам нужно добавить государство в наши отношения. Мы не можем только друг перед другом выполнять обязательства, нам нужно включить судей и адвокатов, это так возбуждает!»
Мы так часто слышим фразу «по закону или… по справедливости?». Пожалуй, единственными, кто хочет жить в мире, где эти понятия все еще разделены, остаются лишь некоторые адвокаты и преступники, что автоматически в свою очередь размывает грань между первыми и вторыми.
Прежде всего, ты должен уважать и любить свою мать больше всего на свете. Независимо от твоих наклонностей и профессии ты должен стать адвокатом, чтобы суметь защитить интересы — свои и своей семьи. Ты должен также научиться хорошо плавать и быть хорошим боксером, чтобы уверенно чувствовать себя как на море, так и на суше. Постарайся быть человеком широкой эрудиции. Нет в мире ничего более занимательного, чем книги. Но при этом помни, что нужно быть полезным для человечества. Будь прямым и честным человеком. Твой отец обнимает тебя со всей любовью.
В брак я не верю. Я верю в любовь и доверие — но я не верю в брак. Брак — это удел адвокатов, но никак не влюбленных. Мне не нравится это ощущение от брака — будто люди вступают в какую-то должность и отныне подчинены друг другу. Мне просто нравится просыпаться с тем человеком, которого я выбрала.
Насколько справедливее кажется адвокату дело, за которое ему щедро заплатили.
Адвокат — государственный муж, который защищает нас от грабителей, лишая их повода нас грабить.
У адвоката есть только одна форма капитала — его репутация.
Математик мыслит цифрами, адвокат — законами, идиот — словами. Эти слова не значат ничего.
У тех, кому бог судья, адвокатом, как правило, дьявол…
Абрамович разводится? Не все так плохо. С хорошим адвокатом Ирина, его жена, может урвать себе даже Михаэля Баллака!
Потенциал подобен саду с чистой плодородной землей. Этот сад — это твой потенциал, твоя вера в то, кем ты можешь стать. Ребёнком мы хотим быть адвокатами, докторами, спортсменами, президентом. Никто не говорит, что хочет стать наркоманом, никто не говорит, что хочет бухать каждый день, никто не хочет быть отбросом общества. Нет, не хотят. Этот сад может вырасти каким угодно. И вот у человека зарождается идея и он сажает её в эту землю. Он лелеет её, трудится над ней, вкладывает всю свою любовь. Из этого выходят плоды — возможности… Ты можешь стать кем-то! И когда ты вырастешь этим деревом с плодами, неудачники, сорняки жизни, пустословы, будут смотреть на тебя вверх и ненавидеть тебя за это. Потому что твой успех напоминает им об их неудачах. Они пытались вырастить из своего сада что-то стоящее, но это оказалось слишком сложным для них, и поэтому они сбились с пути. Они гребаные сорняки! И что же им остается делать? Они будут пытаться унижать тебя, обзывать, мешать твое имя с грязью, пытаться опустить тебя, чтобы чувствовать себя лучше. Они тыкают в тебя пальцем, забывая, что другие три показывают на них. Боб Марли говорил: «Правда жизни в том, что на самом деле любой человек причинит тебе боль; тебе просто нужно найти тех, кто этого стоит». Эти сорняки стоят того, чтобы ты страдал?
Переговоры, в которых участвуют все эти представители системных партий, — ежедневная капитуляция. Они говорят: «Дайте нам денег для участия в выборах в такое-то муниципальное собрание. Мы половину этих денег украдем и получим свой 1 %». Мне неинтересны эти деньги, мне неинтересна симуляция политической системы. Я борюсь за другое: я хочу, чтобы мои дети получали то образование, которое может позволить себе страна с таким объемом бюджета. Чтобы я из Марьино не ехал два часа в пробке на машине, хотя у нас достаточно денег, чтобы перестроить всю дорожную систему и сделать нормальные развязки. Я борюсь за качественное здравоохранение. У нас милиционеров больше, чем в большинстве стран мира, а по количеству убийств мы на уровне Зимбабве. Мне не нужны их наворованные миллиарды — мне нужно нормальное качество жизни для людей. Это моя искренняя мотивация. И если все это будет работать, я прекрасно себе буду обычным адвокатом, который хорошо зарабатывает на жизнь и не ходит ни на какие митинги.
Вопрос об адвокате. Адвоката надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой защиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо… Юристы самые реакционные люди, как говорил, кажется, Бебель…
Адам не развелся с Евой, потому что не нашел адвоката.
